Союзник - [78]

Дмитрий словно не слышал восклицаний Васильева. Он все еще смотрел на Фостера, не в силах поверить в то, что этот ублюдок предал его. Нет, он никогда не доверял Эрику на сто процентов, но на данный момент у Лескова просто не укладывалось в голове: почему именно сейчас? Яростные крики толпы, казалось, звучали где-то далеко, словно на площади не осталось никого кроме него и Фостера.

Нечто подобное происходило и на других станциях. Люди собрались у больших экранов, которые специально установили на площадях, и каждый буквально в деталях мог рассмотреть темно-синие пластины чешуи, возникшие на лице «процветающего». Происходящее напоминало какой-то фантастический фильм, где гример постарался от души, а оператор поспешил подчеркнуть качество проделанной работы. Были видны и странные янтарно-медные крапинки в глазах Лескова.

— Убийца! — это слово доносилось все чаще, и Катя, вышедшая на площадь Владимирской вместе со Стасом, невольно прижала ладонь к губам, словно пыталась сдержать рвущийся из груди крик. Ее взгляд впился в экран, на котором крупным планом было показано окровавленное лицо мужчины, которого она любила и которого, как оказалось, совершенно не знала. Камера не могла скрыть промелькнувшей в его глазах растерянности, которую Катя видела в последний раз в детском доме, когда она сказала ему, что больше не хочет его видеть. Да, это было то самое отчаяние в сочетании со страхом, разве что сейчас лицо Дмитрия было изуродовано чешуей.

«Этого не может быть. Не может быть», — пульсировало в ее сознании. Обвинения, которые Васильев сыпал на Дмитрия, теперь обрушились и на нее.

— Он не мог, не мог, — беззвучно шептала девушка.

— Ты не знала, да? — голос Стаса, ласковый, но в то же время твердый ворвался в ее сознание, как порыв ледяного ветра.

— Он не уничтожал Адмиралтейскую, — ответила Катя, все еще не сводя взгляда с экрана. — Это всё ложь.

— А то, что он — полукровка, тоже ложь? — спросил Волошин.

— Мне плевать, кто он. Я точно знаю, что он ни в чем не виноват.

Услышав эти слова, Стас горько усмехнулся. Даже сейчас она защищала Дмитрия, не желая обращать внимания на доводы рассудка. Даже сейчас, несмотря на его ложь и уродство, она продолжала его любить.

— Теперь понятно, каким образом он вошел в совет Спасской. Хотя что там совет… Таким образом он поднимался и по социальной лестнице. А без его способностей он — никто, очередной…

— Не говори так о нем, — в голосе Кати внезапно послышалась сталь. Она наконец отвела взгляд от монитора и посмотрела на Стаса. — Ты ничего не знаешь о нем.

— А ты? Ты знаешь? Или, может, он тоже тебя загипнотизировал, а ты даже не помнишь? Еще вопрос, как вы там с ним общались…

Впервые Катя почувствовала, что хочет влепить Волошину пощечину.

— Это жестоко, — еле слышно произнесла она.

— Это ты жестока, Катя. Я люблю тебя, а ты постоянно…

— Дима — мой друг! Даже больше скажу: он мне, как брат.

— Хорош брат! Ты даже не знала, что он — полукровка.

— О таком не расскажешь во дворе детского дома.

Их спор был прерван очередным восклицанием Васильева, донесшегося из колонок.

— Так что же мы будем делать с этим лицемерным подлецом? — вскричал он. — Что будем делать с его приспешниками? С Константином Морозовым, который тратит все наши ресурсы на разработку нового телепорта, с помощью которого они смогут перенестись на Золотой Континент? С Эрикой Воронцовой, которая все это время подделывала документы, покрывая Лескова, и так же растрачивала наши запасы на какие-то опасные опыты? С Альбертом Вайнштейном, который несмотря на все свои заслуги, тоже находится в этом заговоре? В конце концов, что мы будем делать с Александром Волковым, который вовсю пользовался замешательством народа, чтобы прийти к власти? Как мы поступим со всеми этими заговорщиками? Я слышу из толпы призывы расстрелять подлецов. Но не слишком ли это? Не слишком ли милосердно тратить пули на тех, кто уничтожил Адмиралтейскую? Так, предлагаете повесить? Но и это на мой взгляд слишком хорошо для предателей. Я предлагаю изгнание! Пусть отправляются на поверхность, в тот мир, который Лесков оплатил для них — с отравленной водой, кровожадными тварями, разрухой и хаосом!

— Надо поговорить с нашим советом! Пусть владимирские примут их к себе. Дима не виноват, — Катя бросилась было в сторону одного из здешних управляющих, но Стас схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Ты что, не слышала? Всех, кто выступал на его стороне, всех выгонят наверх!

— Я в детстве не боялась толпы. А сейчас и подавно, — с этими словами Белова высвободила свою руку и поспешила к советнику. Стас бросился за ней. На какой-то миг они утонули в ревущей толпе, и Волошин потерял девушку из вида.

— Катя, — в отчаянии закричал он. — Пожалуйста, вернись!

Однако та, другая толпа, которую крупным планом показывали на экране, выглядела куда более спокойной, чем владимирские. Вместо ожидаемой ярости, которая должна была обрушиться на ненавистного «процветающего», спасские погрузились в гробовое молчание. На миг Стасу даже показалось, что пропал звук, однако, бросив лихорадочный взгляд в сторону экрана, он увидел, что люди действительно молчат. Камеры замерли на испуганных лицах собравшихся и больше не двигались, словно операторы решили прерваться на чашку кофе и забыли закончить съемку. А затем до зрителей донесся поразительно спокойный голос Дмитрия Лескова.