Союз Верных — Энгельбрук - [8]

— Одна крупинка — ещё не контрабанда, — засомневался сержант, — хотя… чего только не случается в жизни. Как думаете, могла она быть курьером, проносящим в город нелегально добытое золото?

— Вполне. Бывает, что используют людей втёмную. Дают в руки поклажу и говорят: на, мол, отнеси туда-то и отдай такому-то. А человек и не знает, что несёт.

— Вряд ли удастся легко установить её личность.

— Если часто проходила через ворота, то её мог запомнить кто-нибудь из наших парней. Они только и делают, что на девок пялятся.

— Можно поспрашивать среди скупщиков краденого, — предложил Ладвиг. — Вдруг им эта девица знакома.

— Зачем скупщикам золотым песком руки пачкать? Просто так никому не перепродашь, а те, кто интерес в этом имеет, с ними знаться не станут. Искать нужно среди ювелиров. Или… — солдат задумался. — На дворе монетном.

— У-у-у, — протянул сержант, — обвинение серьёзное, да кто ж туда городскую стражу допустит? Там и охрана своя и следствие, если что, они сами учинить могут. Кроме этого им придётся сообщать, при каких обстоятельствах к нам попала эта золотая крупинка. Кстати, всю команду предупредили о строжайшем соблюдении тайны?

— Да. — поморщился стражник. — Незадолго перед вашим приходом заявился какой-то хлыщ из Магистрата. Суетился, бегал, всё к телу норовил сунуться. Застращал всех, словно детей малых. Разве что церковным проклятием не пугал. Да, церковного-то наши остолопы и не испугались бы.

— Понятно. Я до сих пор не знаю вашего имени. — Ладвиг почувствовал симпатию к этому человеку и не прочь был бы пообщаться с ним вне рамок устава.

— Рядовой Виланд.

— Обойдёмся без чинов, Виланд. Сержант не такое уж высокое начальство, чтобы тянуться перед ним во фрунт. Жизненного опыта вам не занимать, а я сейчас очень нуждаюсь в помощи.

— Хорошо… Ладвиг, — стражнику с трудом далось неформальное обращение к старшему по званию. — А ты… действительно не похож на тех, кто всерьёз считает себя начальством.

— Вот и отлично. Вы можете высказать свои соображения по этому делу?

Рядовой переступил с ноги на ногу, покосился на сержанта и с оттенком недоверия произнёс:

— Вроде, "без чинов" команда была, а меня величаете, как старшего…

— Так вы и впрямь старше меня, — добродушно улыбнулся Ладвиг, — не привык я общаться как с ровней, с человеком, годящимся мне в отцы.

— Хорошо, но я человек простой, этикету не обученный.

— И я не во дворце вырос. Давайте лучше перейдём к осмотру.

Виланд задумался, нагнулся к телу, некоторое время изучал повреждения, а потом сказал:

— Тебя же, в первую очередь интересует, демон это безобразие устроил, или нет?

— Разумеется. Свидетель у нас слишком ненадёжен, чтобы верить ему на слово.

— Шея перебита, в месте удара кость раздроблена. Да и ключица, видно, сломана. Кровь долго текла из раны и никак не унималась. Может, конечно, девица болела чем-нибудь кровотечению способствующим, не знаю. Вот только в ранах, что после демонов остаются, это не часто встречается.

— Я слышал, что слуги сатаны выделяют обжигающую слизь, — вспомнил сержант, — если она попадает на кожу…

— Есть здесь такой ожог, — Виланд вынул из-за пояса кинжал и осторожно отодвинул лезвием материю. Кровь, которой была пропитана ткань, уже засохла, и лоскут попросту согнулся, обнажив верхний край раны на шее.

— Это ожог?, — спросил Ладвиг, разглядывая не испачканный кровью вспухший край раны.

— Да, видишь, всё покраснело, кожа пузырями мелкими вздулась. Вот здесь, совсем как роса на траве. Если такой пузырик проколоть, — стражник сопроводил свои слова действием, — оттуда водичка мутная потечёт. Кабы девица осталась жива, пузыри и до размеров бычьего глаза раздуться могли. Потом они всегда сами лопаются, и на коже в том месте рана остаётся. Неглубокая, но болит сильно и не заживает долго. Если раны множественные, то лихорадит человека сильно, не все выживают.

— Да вы ещё и доктор?, — искренне восхитился Ладвиг. — Повезло мне!

— Поживёшь с моё, сержант, и не такому ещё научишься, — усмехнулся Виланд.

— Значит, всё-таки демон… Магистрат не слишком обрадует это известие.

— Выходит так. По траве они следов никогда не оставляют. Разве что… — стражник огляделся по сторонам, — …по деревьям он вдруг скакал.

— А они умеют?

— Умеют, — кивнул Виланд. — Цепляются пальпами, раскачиваются, будто на верёвке, и летят вперёд, как из пращи. Деревья слизи ядовитой тоже не любят. Если в том месте кора тонкая, сжигает её, словно огнём. Дерево не погибнет, заживит постепенно рану, но шрам уродливый всё равно остаётся. Приметный.

— Предлагаете все деревья здесь облазить?, — с сомнением покачал головой Ладвиг.

— Все, пожалуй, не требуется. А вокруг поляны можно. Парнишка в команде есть мелкий. Бруно. По деревьям не хуже кота лазит. Можно ему поручить.

— Согласен. — сержант обратил внимание на лежавшую рядом с жертвой корзинку с крышкой. — Её вещи не осматривали?

— Я не позволил. Ни ребятам нашим, ни хлыщу магистратскому. Этим делом, говорю, должен заниматься дознаватель.

Ладвиг кивнул и принялся осматривать вещи убитой. Распространённая среди селян сплетённая из тонких прутьев корзинка лежала кверху дном. Оказалось, что ручка была сломана и глубоко ушла внутрь, заклинив откидывающуюся вверх плетёную крышку.