Союз трех планет (Первый линзмен - 1) - [20]

Киннисон пошел без особой охоты, сжимая в руке 45-й. Немцы как будто были убиты. Один из них распластался на бруствере прямо на его пути. Он отпихнул тело и смотрел, как оно скатывается по склону. Однако при движении труп вдруг ожил и закричал. При этом вопле произошло нечто, от чего у Ральфа волосы под стальной каской встали дыбом. По серому развороченному склону холма в направлении кричавшего двигались не замеченные им раньше серые фигуры. И Киннисону ничего не оставалось, как надеяться, что пулемет все еще в исправном состоянии.

Беглый осмотр убедил его, что так оно и есть. В пулемет была заправлена почти полная лента, рядом лежала еще одна. Он схватился за затыльник, оттолкнул предохранитель и нажал на спуск. Пулемет застучал - какой великолепный, восхитительный грохот у этого Максима! Он поднимал ствол, пока не увидел, куда попадают пули; затем повел стволом из стороны в сторону. Одна лента - и немцы были полностью дезорганизованы, вторая лента - и все было кончено.

Ральф выдернул затвор у Максима и отшвырнул его, затем напробивал дыр в охлаждающей рубашке. Пулемет был полностью выведен из строя. Его самого вряд ли заметили. Пока сюда не доберутся другие немцы, никто не узнает, кто в кого стрелял.

Киннисон продолжил свой путь, двигаясь очень быстро, иногда даже быстрее, чем позволяла простая осторожность. Однако больше ему ничто не угрожало. Он пересек открытое пространство и вскоре миновал искореженный лес. Затем добрался до дороги, прошел вдоль нее до первого поворота и остановился, ужаснувшись. Ральф слышал о таких вещах, но сам никогда ничего подобного не видел. Словами вообще трудно передать весь этот ужас. Но он шел напрямик к тому, что будет сниться ему в кошмарах все оставшиеся девяносто шесть лет его жизни.

Собственно, смотреть было не на что. Дорога внезапно обрывалась. Вернее, то, что было дорогой, полями и фермами, что было лесами, слилось и стало неотделимо одно от другого, перемешалось самым фантастическим и немыслимым образом. Землю и все, что существовало на ней, как будто перемололо в гигантской мельнице и разбросало вокруг. Обломки деревьев и разорванного металла, куски кровавого мяса. И тогда Киннисон закричал и побежал назад, пытаясь обогнуть проклятое место. И пока он бежал, в его голове возникали страшные картины, которые становились только ярче от усилий изгнать их.

В предыдущую ночь эта дорога была одним из самых оживленных шоссе в мире. Мотоциклы, грузовики, велосипеды, санитарные машины, полевые кухни, штабные машины и другие автомобили. Пушки - от семьдесят пятых до орудий крупных калибров, широкие гусеницы которых под их тяжестью вдавливались на несколько дюймов в твердую землю. Лошади. Мулы. И люди, обычные люди. Плотные колонны быстро двигавшихся людей - чтобы перевезти их всех, не хватало транспорта. Дорога была переполнена, загромождена, как Мэдисон-авеню в полдень.

И на это бурлящее, забитое людьми, орудиями и машинами шоссе падал дождь взрывчатки в стальной оболочке. Некоторые снаряды, возможно, были газовыми. Германское верховное командование приказало превратить все в пыль, и из сотен, а может, и тысяч германских пушек был открыт смертоносный, все уничтоживший шквальный огонь. Дорога, фермы, поля, здания, деревья и кусты - все исчезло. Куски кровавого мяса могли принадлежать человеку, лошади или мулу; по иным обломкам металла еще можно было догадаться, чем они были раньше.

Киннисон, шатаясь, обежал вокруг этого жуткого места- ноги едва держали его - и выбрался на дорогу, изрытую воронками. Но пройти по ней было можно. Он надеялся, что по мере продвижения воронок станет меньше, но враг вывел из строя все шоссе. Та ферма, где был командный пункт, должна быть за следующим поворотом.

Так оно и было, но от командного пункта ничего не осталось. Либо по прямой наводке с помощью осветительного снаряда, либо при точном расчете цели по карте тяжелый снаряд попал именно сюда. Здания исчезли; погреб, в котором находился КП, превратился в зияющую бездну. Земля была усыпана обломками мотоциклов и штабных машин. Мрачно стояли голые деревья - совсем без листьев, с некоторых содрано все, кроме самых больших ветвей,- даже кора. Киннисон со все возрастающим ужасом увидел, как на одном из деревьев висит ободранный человеческий торс, взрывом с него сорвало всю одежду.

Время от времени пролетали снаряды. Крупные снаряды, но летели они высоко - им хватало целей дальше к западу. Здесь же больше беспокоиться было не о чем. В паре сотен метров Ральф заметил две приближавшиеся санитарные машины, которые лавировали по дороге среди воронок. Первая машина затормозила и остановилась.

- Кого-нибудь, видно... Берегись! Ложись!

Киннисон уже услышал звук, который ни с чем нельзя спутать и забыть, и нырнул головой вперед в ближайшую воронку. Раздался треск, как будто рушился весь мир. Что-то с валилось на него и придавило к земле. Свет померк. Когда он пришел в сознание, то оказалось, что лежит на носилках; двое людей нагнулись над ним.

- Что со мной? - выдохнул он.- Я...- и замолчал. Он боялся спрашивать, боялся даже пошевельнуться, чтобы не обнаружить, что у него нет руки или ноги.