Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920 - [71]

.

При этом Горское правительство уведомило правительство Азербайджана о планах горцев: «Парламент Горцев отклонил все требования Добровольческой армии и предложил Правительству защищать всеми средствами независимость Республики и просить поддержки у Закавказских Республик, в частности у братского Азербайджана, с народом которого горцы связаны кровью и традициями непоколебимой дружбы».

Но эти настроения по мере продвижения армии генерала Деникина по территории региона, в особенности с момента вторжения на территорию Дагестана, быстро улетучатся, и будут письма отчаяния, многочисленные просьбы помочь любой ценой народам Северного Кавказа.

Выступая в парламенте, председатель Совета министров Союза горцев сказал, что представители британской миссии в Темир-Хан-Шуре заверили правительство горцев в том, что армия генерала Деникина не будет вторгаться в Дагестан, но вынуждена будет пользоваться портом Петровск и что только в случае победы в Дагестане пробольшевистских настроений или в случае анархии и недееспособности правительства горцев навести порядок своими силами не только армия Деникина, но и Британия сочтут своим долгом вторгнуться и навести порядок, чтобы не дать большевикам закрепиться в этой части региона[659]. При этом именно действия деникинцев способствовали росту в крае большевистских настроений[660]. Любого рода официальные протесты по поводу ввода армии Деникина на территорию Горской республики приносили мало пользы жителям региона[661].

Более того, по словам председателя правительства П. Коцева, делавшего отчет по поводу вторжения Добровольческой армии в Горскую республику в Союзном совете 16 февраля 1919 года, «руководство Добровольческой армии в лице генерала И. Г. Эрдели даже знать не знало о планах и задачах Горского правительства». «Вторым лицом после Деникина является ген[ерал] Эрдели, находящийся в г. Баку, и мне пришлось поговорить с ним о всех делах Добровольческой армии, — доложил он. — Оказалось, что Добровольческая армия совершенно не осведомлена о нас, Азербайджане и Грузии. О Грузии они знают, по частным сведениям, больше[й] частью неверным, почему они и настроены враждебно [к] Грузии. Они, правда, знают, что Горское правительство существует, что оно боролось против анархии, но им неизвестны наши цели. Когда я показал генералу Эрдели пункт[ы] нашего договора, заключенного [с] союзным командованием [войск Антанты], где союзники признали за нами право самоопределяться, самоорганизов[ыв]аться до мирной конференции, показал и другие бумаги, где определенно признавали наше правительство, нашу республику, генерал был поражен. Правительство же наше стоит на моей точке зрения, что мы не желаем ни с кем конфликта, а хотим установить мирные добрососедские [отношения], но не такие вовсе, как, например, поход в глубь России против большевиков»[662].

Добровольческая армия пыталась прикрыть свои действия декларациями о самоопределении наций в рамках единой России[663]. В приказе командующего 1-й конной дивизией П. В. Шатилова говорилось: «Довожу до сведения чеченского народа, что в ближайшие дни во главе его будет поставлен ген. Ляховым правитель из туземцев, при котором будут состоять помощники по военной и гражданской части, и земская управа по выбору народа для решения вопросов хозяйственного и бытового характера. Таким образом, управление чеченским народом будет поручено лучшим его представителям под высшим наблюдением Главноначальствующего, с предоставлением полного самоуправления Чечне, которая должна составить часть целой единой России»[664]. В своем обращении генерал-майор П. В. Шатилов утверждает, что все остальные северокавказские народы по мере приближения к их границам Добровольческой армии сами безоговорочно становились на ее сторону. По его словам, так поступили черкесы, кабардинцы Большой и Малой Кабарды, осетины. И только ингуши трех селений оказали сопротивление, но после жесткого его подавления уже скоро влились в отряды Добровольческой армии и вместе с ней боролись под Владикавказом против большевиков. Конечно, дальнейшие события никак не укладывались в эти декларации деникинских генералов.

Видя настрой чеченцев, готовых оказать сопротивление Добровольческой армии активными боевыми действиями, а не какими-то единичными выступлениями того или иного аула, генерал В. П. Ляхов просит о финансировании политических и религиозных деятелей Чечни, дабы через их нейтралитет сломить активное сопротивление чеченцев. Вот что, по мнению генерала Ляхова, было необходимо предпринять: «Объявить горским народам, что содержание войск и местной администрации мы берем на себя, что ранее делало горское правительство. Подкупить некоторых главарей Чечни, что сделало Горское правительство, дав шейху Али Митаеву 150 тыс. рублей и шейху Шуагиб Мулле до 400 тыс., и пропорционально другим главарям. Не рассчитывать на Тарковского, который состоит в Горском правительстве военным министром. Проявить силу в самой резкой форме, для чего сосредоточить в район Чечни больше войск»[665]. В шифрограмме речь идет о двух значимых фигурах в чеченском обществе. Шейх Али Митаев из села Автуры был в числе тех, кто имел самую большую военную группу из числа мюридов, приверженцев суфийского толка, а шейх Шуагиб-мулла (имеется в виду Сугаиб Мулла Гайсумов из Шали), армии не имел, но с его мнением считались, отдавая должное его знаниям в области мусульманской теологии. Его статус суфийского шейха накшбандийского тариката обеспечивал ему довольно высокий авторитет в обществе. То есть генерал Ляхов пытался нейтрализовать двух человек, которых меньше всего хотел иметь в числе врагов в Чечне.