Совы охотятся ночью - [171]

Искренне Ваш,

Лоуренс Трехерн

Таким было первое письмо. Второе было написано на трех листах, вырванных из простой ученической тетрадки, которую Эйден купил, видимо, по пути в Мэннингтри. Почерк у него оказался на удивление детским, с крупными петельками и скорее с кружочками, чем точками над «i». Прочитала я это послание не сразу, а значительно позже, когда мы с Андреасом были одни в номере, вооружившись большими стаканами виски. Спиртное очень нам пригодилось.

Дорогой Лоуренс!

До чего же странно я себя чувствую, когда пишу Вам и знаю, что минут через двадцать уже буду мертв. Готов поспорить, что известие об этом Вас не огорчит. Но для таких, как я, тюрьма точно не вариант. Среди тамошних извращенцев я и пяти минут не протяну, так что лучше уж подождать следующего лондонского поезда. Того, который не останавливается.

Зачем я это пишу? Толком сам не знаю. Если честно, ни Вы, ни Полин никогда мне особо не нравились. Вы двое всегда держались так покровительственно, словно мне полагалось постоянно питать к вам благодарность, тогда как я буквально жилы рвал, работая на вас в отеле. Но я ощущаю в данный момент близость к вам обоим, потому что убил вашу дочь. Вы согласитесь, я уверен, что такие вещи сближают людей.

Это не признание. Вы и так все уже слышали. Но есть пара деталей, которые мне хотелось бы Вам сообщить. Снять камень с души, если угодно. Все время, пока я находился с Вами в отеле, в коттедже или в отпуске во Франции, я притворялся. Но теперь я хочу, чтобы Вы узнали меня настоящего.

Я всегда сознавал, что отличаюсь от других. Не стану рассказывать Вам о своей жизни. Времени мало, да и кому есть до нее дело? Но Вы даже не представляете, что значит расти в Хэгхилле, одном из самых дерьмовых районов Глазго, жить в дерьмовом доме, ходить в дерьмовую школу, при этом знать, что ты особенный, но так никогда и не сможешь жить, как того заслуживаешь.

Мне хотелось разбогатеть. Стать значимым. Вот смотришь по телевизору на футболистов и знаменитостей и думаешь: ну почему им дано столь многое? Они обладатели какого-то ничтожного таланта, а весь мир расстилается у их ног. Да, у меня тоже был талант. Я умел расположить к себе людей. Быть очаровательным. Но в местечке вроде Хэгхилла от этих способностей нет никакого проку, поэтому при первой же возможности, в семнадцать лет, я уехал из дома и перебрался в Лондон. Я думал, что там смогу стать великим.

Разумеется, этого не произошло. В Лондоне всё против тебя. Мойщик машин зарабатывает три фунта в час. Официант — пять. Приходится снимать комнату на двоих с типом, который ворует твои носки, прежде чем они успеют высохнуть, да еще платить за этот жалкий угол несуразные деньги. А вокруг тебя вращаются такие богатства, что и представить трудно. Полки в магазинах ломятся от элитных товаров. Повсюду шикарные рестораны и пентхаусы. Я так сильно всего этого хотел, и был только один способ это заполучить.

Я стал Лео.

Вам не понять, что значит продавать себя. Позволять богатым жирным мужикам лапать тебя и делать с тобой все, что им заблагорассудится, просто потому, что они могут себе это позволить. На случай, если Вам вдруг интересно, Лоуренс: гомосексуалистом я никогда не был, и хочу, чтобы Вы это знали. Я просто занимался тем, чем занимался, потому что другого способа заработать не было. И ненавидел его. До тошноты.

Но у меня завелись деньги. Я устроился на работу агентом по недвижимости. Видите, опять сработало мое обаяние. Но именно Лео приносил реальный доход. Три сотни монет за ночь. Пять сотен за ночь. Иногда даже тысячу за ночь. Они все трусы. Большая часть моих клиентов были женатые люди. Чертовы лицемеры. Я улыбался им и исполнял их желания, пусть даже мечтал превратить их рожи в кровавое месиво. Но я знал, что однажды непременно вырвусь на волю. Эта мысль поддерживала меня. Нужно только заработать достаточно денег, чтобы вылезти из шкуры Лео и начать ту жизнь, которую я хочу. А потом я познакомился с Сесили, когда показывал ей квартиру.

Думается, я с первого взгляда понял, что она — это то, что нужно. Сесили была такой живой и чертовски отзывчивой. Стоило сказать ей, что сегодня мой день рождения, как она вцепилась в меня мертвой хваткой. «Ах, как здорово: ты же по зодиаку Лев! А я Стрелец. Мы просто созданы друг для друга. Ах! Ах! Ах!» Мы пошли выпить тем вечером, и Сесили рассказала мне все про вас с Полин, про отель, про ужасную сестричку, которую она ненавидела, и про все остальное. Я сразу понял, что смогу вертеть ею как хочу. Потому что я ее маленький Лев. Лео.

Мы стали встречаться, я приехал в Суффолк, познакомился с Вами, с Полин и с прочими, и, разумеется, сразу всем понравился, потому что таков уж мой единственный талант. А потом мы с Сесили обручились. Я сделал предложение в соответствии с рекомендациями астрологов, выбрав день, когда звезды сулили ей перемены к лучшему, поскольку знал, что для нее это важно. И Сесили сказала «да». Кто бы сомневался.

Вот и свершилось, думал я. Больше никакого долбаного Хэгхилла, и унижаться в Лондоне тоже не нужно. Я решил, что получил желаемое. Я работал в отеле и присматривал за гостями, потому как был хорош в этом деле. И в качестве утешения, я всегда знал, что рано или поздно убью Сесили. И Лизу, наверное, тоже. Понимаете, я хотел заполучить все. Отель, землю, деньги. Это было будущее, о котором я мечтал, в нем не было места для других.