Совсем недавно… Повесть - [54]
- Мне неизвестно ничего, - упрямо повторил Хиггинс. - Это вам известно, а не мне.
Ярош и Курбатов молчали. Их не удивляло, что Хиггинс юлит, уходит от прямого ответа; их удивляло другое. На что он надеется?
Молчание было долгим. Курбатов знал: Хиггинс нервничает сейчас, - он уже скрипнул раз или два стулом, не зная, куда ему поглядеть и куда девать руки со вздувшимися синими венами.
Ярош снова начал спрашивать: где в последний раз Хиггинс виделся с Роуленом? В Мюнхене, кажется? Роулен, очевидно, был недоволен неудачами Хиггинса в Эльблонге? Почему Хиггинса так интересовали турбины?
Нетрудно было заметить, что происходит с Хиггинсом. Задавая эти вопросы, чтобы сбить отчаянное, и по сути своей обреченное, молчание Хиггинса, Ярош видел, как он вздрагивает, продолжая играть равнодушного. Но, как в прошлый раз, когда перепуганному Хиггинсу в вопросе «поехали к ночи?» почудилось имя того, к кому он ехал, так, при слове «турбины», он вздрогнул сейчас, но, поняв, очевидно, что это может его выдать, пожал плечами и проговорил:
- Я интересовался ими потому… ну, мне было приказано ими заинтересоваться, вы же знаете, что такое приказ.
Курбатов быстро прикинул, где у нас строят турбины. Дальние города он отбросил, - у Хиггинса было командировочное удостоверение сюда, он шел к Найту и его группе, и, стало быть, задания, данные ему, могли касаться только предприятий города или области. В городе был «Электрик», в области - комбинат в Высоцке.
- Ну, «Электрик» интересовал вас, это ясно. А Высоцк, например, не входил в задание?
С минуту Хиггинс смотрел в тень, туда, где был Курбатов, ничего не видящими, остекленевшими глазами, а потом сказал глухо, устало, будто выдавливая из себя слова:
- Хорошо. Пишите, я всё расскажу.
Курбатов взглянул на Яроша, и тот усмехнулся.
У Хиггинса отвисла, как всегда случалось с ним при крайнем волнении, нижняя челюсть, смотреть на него было еще более мерзко, весь он напоминал размякшую, серую медузу.
- Хорошо, - снова повторил он, соглашаясь. - Держите здесь или где угодно, мне хочется дожить до того дня, когда всё это кончится. Кто-нибудь да сломает же себе шею, я хочу посмотреть - кто?
- Говорите! - резко перебил его Курбатов.
- Да… Задание было. Одно на «Электрик», вы это уже знаете, у Найта там кто-то есть, я не знаю. Другое - в Высоцк, на комбинат… Хотя ведь это вы тоже знаете не хуже меня… Задание - портить турбины. Больше я не могу сказать ничего. В конце концов, я прибыл сюда передать задания.
Когда Хиггинса увели, майор зажег в кабинете верхний свет и облегченно вздохнул. Ему было приятно, что в комнате стало светло, - светлей стало и на душе.
Но тут у него возник другой вопрос, и он задал его Ярошу. Найт не один. Поедет ли он в Высоцк сам или пошлет кого-нибудь из своих? Что ж, поедем в Высоцк. Попрежнему волновал его сейчас и «Электрик»: там оставался нераскрытым еще один человек. Курбатов позвонил генералу и попросил разрешения зайти. Да, есть кое-что новое. Генерал ответил:
- Хорошо, я вас жду.
Вернувшись от генерала, Курбатов написал на листке блокнота несколько слов Брянцеву:
«Я уехал в Высоцк. Буду звонить завтра утром; возможно, понадобится твоя помощь».
Он вырвал этот листок и прикрыл им чернильницу так, чтобы записка была заметней. «Брянцев найдет ее сразу, он знает мою привычку не оставлять на столе бумаг».
2
Курбатов не ошибся: Найт решил возможно быстрее сделать свое дело, а там - за границу.
Он думал об этом в поезде. Виктор Осипович дремал напротив, и со стороны казалось, что они вовсе не знакомы друг с другом. Найт с неприязнью рассматривал лицо своего спутника. Вдруг он подумал: «Не стоит самому идти на это дело, пусть, в случае чего, арестуют не меня, а этого».
Временами ему казалось, что он сходит с ума, и с тревогой он прислушивался, не появляются ли у него какие-нибудь больные, нескладные мысли. Он ощущал, что куда-то катится, и там, в конце пути, его ждет что-то страшное, темное, какая-то вязкая тина. Он упадет туда, и тина засосет его, поглотит целиком, и никто не сможет помочь. Он вздрагивал всем телом, пытался думать о чем-нибудь другом. Наконец, у него вдруг возникла удивительно ясная мысль: «Всё кончится плохо. Нет, я не пойду с этим… Обратно, спрятаться, а так я действительно сойду с ума».
Они вышли на станции в Высоцке. Остановиться в гостинице значило быть на людях. Несколько часов прошло в поисках подходящего жилья. Наконец, на окраине города, у одинокой женщины, сторожихи какого-то склада, они сняли комнатёнку. Затем Найт и Виктор Осипович пошли посмотреть город, прикинуть, что к чему, и договорились встретиться в своем новом жилье к вечеру.
Три дня прошло в этом «прикидывании». Многочисленные объявления в городе сообщали, что комбинату требуются рабочие всех специальностей. От первой до последней строчки прочитывая газету, Найт узнавал, как идет постройка второй турбины. В городе только и говорили о ней - в скверах, в кино перед сеансом, всюду, где Найт прислушивался к разговорам, - о ней толковали радостно и спокойно. Откуда у них такое спокойствие? - спрашивал себя Найт, и не находил ответа. Потом он издевался над собой: какое тебе дело до этой психологии, чем меньше ее - тем лучше. Посмотрим, как они будут хранить свое спокойствие, когда с турбиной что-нибудь случится. Он был уверен в успехе, он убедил себя в том, что успех ему обеспечен. «Они слишком привыкли к миру, - думал Найт, - надо напомнить им, что на свете существуем мы». Он глядел на дома, на лица, на башни доменных печей и - смеялся. «Этого ничего не должно быть. Здесь всё порастет травой. И волки будут бегать по улицам».
