Совсем как человек - [25]

— Ну что же, возразить на это как будто нечего…

— Назовем пока эту модель «марсианской болезнью». Вы не против?

— Да мне вообще-то безразлично…

— Превосходно… И впредь тоже смело полагайтесь на меня…

Эти его слова насторожили меня, и я вновь ощутил смутное беспокойство. Кажется, он опять незаметно опутал меня своими сетями. Знаю ведь, что фокусник и лицедей, норовлю обойти стороной — и вот, пожалуйста, опять торчу перед ареной. Как-то на площади перед одной деревенской станцией я видел зазывалу-галантерейщика. Он приманивал покупателей воплями, что будет-де подбрасывать камешки и держать их в воздухе лишь силой воли. Маневры моего гостя в высшей степени напоминали этого зазывалу. Ведь болтовне о камешках, плавающих в воздухе, ни один дурак не верит. Не верит и именно поэтому не пройдет мимо. Не верю, не могу верить да и не хочу верить. Чувство протеста растет, ты выходишь из состояния пассивности и уже жаждешь своими глазами убедиться в провале исполнителя, а ему только этого и надо — он выскакивает на арену и начинает отплясывать перед тобой. Да, от избытка тревоги я, кажется, дал маху, сам себе подставил ножку. Поистине условия и осторожность надо соразмерять с обстоятельствами.

— Пожалуйста, можно сказать и так. Случай самый обыкновенный, таких сколько угодно…

— А теперь, сэнсэй, обратимся к «Песне посланца», которую я вам прочитал… — произнес он зловеще-спокойным тоном, словно готовясь нанести поверженному противнику последний удар. Он переложил рукопись со стола к себе на колени и легонько постучал по ней кончиком ногтя. — Признав структурную модель сумасшедшего землянина, вы тем самым автоматически приняли и содержание «Песни посланца».

— Что это вы перескочили… ни с того, ни с сего…

— Не перескочил. Если смотреть на бублик изнутри, он все равно остается бубликом. «Песнь посланца» и структура больного марсианской болезнью полностью гомологичны в топологическом смысле.

— Вот вы мне говорите, а я уже совсем не помню, о чем там эта песня.

— Ну вот, а я как раз собирался объяснить вам. Она представляет собой своего рода криптограмму, так что говорить о ней без необходимых пояснений не имеет смысла.

— Да, пояснить было бы нелишне. Восторга она у меня не вызвала, а полагаться на вас, как я уже говорил, мне бы не хотелось.

— Ничего, обойдусь и без вашего доверия. Если б вы могли на меня полагаться, мне не имело бы смысла идти таким тернистым путем. Теперь у нас с вами шутовское состязание. Настроение игривое, собираемся развлекаться фокусами больного марсианской болезнью. Уж здесь-то я в грязь лицом не ударю, могу вам обещать… Простите, говорят, что любопытство — исключительно человеческое свойство. Что это у вас? — Он вдруг указал пальцем на банку возле радиоприемника. — Вы держите там градины? Или земляные орешки?

— Нет, складываю туда старые билеты. А в чем дело?

— Не имеет значения, это я просто так… Но что же ваша супруга? Не отправилась ли прямиком на Марс? Ладно, подождем. Я, пожалуй, даже одобряю наших женщин. Потому что, видите ли, сэнсэй, я еще не исчерпал темы нашей беседы…

16

— Да. Я обнаружил «Песнь посланца», когда мыл стены одного не совсем обычного помещения в одном не совсем обычном месте.

Мой гость вел рассказ без пауз, и на его лице появилось новое для меня выражение, свойственное одержимым… Его руки, стискивавшие рукопись на коленях, и его беззащитный затылок, прислоненный к спинке стула, — словно излучали улыбку… Я чувствовал, что меня наконец-то благополучно загнали в сети… Но неужели весь этот огород городился только для того, чтобы заманить меня сюда? Ведь я… Нет, ни поддакивания, ни оскорбления уже не помогут мне снова стать хозяином положения. Придется лишь по возможности точно записать то, что он говорил.

— Это не совсем обычное место, — продолжал мой гость, — надо сказать, было палатой в одной психиатрической больнице… Почему я там оказался, почему я там мыл стены, — ответить на эти вопросы предоставляю вашему воображению… Поначалу эта надпись не остановила моего внимания. Это были крошечные трогательные знаки, каракули одного из сумасшедших, ничего примечательного, как мне показалось.

Однако фраза «Тридцать два посланца»… Едва эта строчка попалась мне на глаза, как я ощутил сильнейшее потрясение. Я взволнованно перечитал стихотворение. Да, сомнений не было. Что это, как не диагноз «земной болезни»?

Тридцать два посланца,

Облеченных тайной миссией,

Не знают, как рассказать о себе,

И, осыпая насмешками,

Их загоняют в холодный

Могильник для умалишенных.

Ошибки быть не могло. Наконец-то в мои руки попало доказательство. Наконец-то я установил истинную природу «земной болезни», продолжавшей столь жестоко поражать нас. Ибо «Песнь посланца» была вестью от одного из посланцев Марса, угодивших в психиатрическую больницу по подозрению в «марсианской болезни». Это было ужасно! «Земная болезнь», совершенный гомолог «марсианской болезни»… Я нареку ее, пожалуй, «топологическим неврозом», вы не возражаете?.. И разрешите доложить следующее. Автор «Песни посланца» в конце концов заболел настоящей «земной болезнью»… то есть с точки зрения земных врачей, благополучно оправился от «марсианской болезни»… Выписался из больницы и уехал в неизвестном направлении.