Совсем другое небо - [39]

— Две минуты, — произнес карлик офицер и вынул из кобуры парабеллум.

— К черту! Ты должен выдержать! Выдержать!!! — шепнул ему брат, но Ян его не слышал. Мысленно он уже плелся со своим товарищем во главе колонны.

— Что бы ты… — проговорил он. — Что бы ты сделал… на моем месте?..

Казалось, он не дождется ответа, но седой все-таки открыл рот. «Не так много осталось… что мы еще можем сделать…» — сказал он.

— Еще пятнадцать секунд, — произнес тот, который из-за своего малого роста никогда не знал покоя, и приставил пистолет к седому затылку.

В этот момент Ян отпустил руку брата, скинул с плеч почтальонский плащ, снял с головы фуражку и, преодолев барьер, медленно пошел к центру загона. Подходя все ближе к седому русскому, он смотрел ему прямо в глаза.

Совсем другое небо

Он не говорил никому ни слова, так как знал, что все равно сделает это. Не раз ему хотелось поделиться своим замыслом с матерью, но в самый последний момент всегда воздерживался от этого. Он знал, что мать рассказала бы отцу, а тот, конечно, запретил бы ему эту затею. «Тебе в голову приходят одни дурацкие идеи!» — сказал бы отец.

Итак, он никому не проговорился. И вот как-то раз, в пятницу, сидя в полном одиночестве в комнате, принадлежащей теперь ему, ему одному, он взглянул на фотографию брата, висевшую над его постелью, которая уже давно не разбиралась, и вдруг понял, что больше не может ждать ни одного дня. Он сказал родителям, что в субботу едет со школой на экскурсию «по родному краю», продал Губачеку из седьмого «А» свою коллекцию марок и утром, на рассвете, сел в поезд, который провез его через четвертую часть территории республики и доставил сюда, в это место, где было совсем другое, чем над их домом, небо.

Казарма находилась недалеко от вокзала. Он всего лишь раз спросил, как к ней пройти, и вскоре увидел три больших здания, обнесенных забором из проволочной сетки. Между строениями стоял танк.

Он спешил всю дорогу. Ну а теперь он просто летел к воротам казармы.

Путь преграждал шлагбаум. Возле него стояла деревянная будка, разрисованная красно-белыми полосами. Возле будки ходил солдат со штыком на ремне.

— Тебе чего, молодой человек?

— У меня тут брат!

— Где, там? — Солдат ткнул пальцем себе за спину, в сторону танка и строений.

— Да… Он там служит.

От казарм к воротам шли два солдата. Они несли котел с едой. Солдат со штыком повернулся спиной к мальчику и стал смотреть на тех двоих. Мальчик тоже смотрел на них. Он все еще не мог отдышаться.

— Куда направился, Балоун? — спросил солдат со штыком.

— А тебе какое дело? — сказал более рослый из двоих и надвинул солдату со штыком фуражку на глаза.

— Увольнительная подписана?

— Какая тебе увольнительная?

Мальчик вместе с часовым смотрел вслед солдатам, которые понесли котел вдоль казарменного забора.

— Его зовут Фиала. Штепан Фиала, — сказал он.

— Кого?

— Моего брата.

— Не знаю такого, — ответил солдат. — Правда, голубок…

— Не может быть! — сказал мальчик. — Он тут проходит службу.

— Давно?

— Уже давно…

— Я должен был бы знать его, — произнес солдат. — А раз я никакого Фиалу не знаю, значит, сам, голубок, понимаешь…

— Да нет же, — сказал мальчик, качая головой. — Я приехал к нему.

— Приехал?..

Мальчик кивнул.

— Я думал: ты здешний.

— Нет, — сказал мальчик. — Я приехал. Поездом…

— Так бы сразу и сказал, дружок. Как его зовут?

— Штепан Фиала.

Солдат выхватил из полосатой будки телефонную трубку.

— Рядового Фиалу ожидает у ворот посетитель, — сказал он в микрофон и, подмигнув мальчику, повесил трубку.

На казарменном плацу затарахтел мотор. Танк, стоявший между строениями, окутался дымом.

— Прекрасный танк, — сказал мальчик. — Только без орудия.

Солдат обернулся:

— Это не танк, а старый, разбитый учебный тягач.

— А-а, — сказал мальчик. — А похож на танк.

Тягач на плацу тронулся с места, прогремел гусеницами и скрылся за углом здания.

— Ты, — спросил солдат, — приехал один?

— Да, — ответил мальчик.

— А откуда?

Мальчик назвал место.

— Сколько тебе?

— Девять… Скоро будет десять…

— Дружок, — сказал солдат, взъерошив ему волосы, — Пользуйся моей добротой. — Он вновь снял телефонную трубку. — Ну, что там с Фиалой? — Послушав, что ему ответили, он рывком повесил трубку. — Глупо получилось. Придется ждать. До трех…

— Я подожду, — сказал мальчик.

— Когда он освободится, можешь быть с ним хоть до самого вечера, понял?

— Да, — ответил мальчик.

— Давай вон там посиди пока. Не бойся, я это дело улажу. Постараюсь передать ему, что его ждут. Сразу, как он вернется. Хорошо?

— Да, да, — ответил мальчик. — Спасибо…

Он перешел через улицу, вошел в парк, раскинувшийся по ту сторону дороги, и сел на траву. Трава благоухала и приятно холодила кожу точно так же, как и у них дома. Только опустившись на траву, мальчик почувствовал, как устал. К тому же его мучил голод. Завтрак, который мама дала ему на экскурсию, он съел еще в поезде.

Деньги на обед вместе с деньгами за марки он использовал на покупку обратного билета. После всего этого осталось две кроны. Он хотел купить на них рогаликов, но теперь боялся отойти, чтобы не пропустить брата. Он лег на траву и старался представить себе, как произойдет его встреча с братом. И брат вдруг оказался рядом. Он приехал на танке без орудийной башни и сказал: «Это тягач, старый, разбитый учебный тягач». А потом посадил его к себе, и где-то внизу под ними начали громыхать гусеницы в такт набиравшему скорость поезду…