Совсем другая жизнь - [39]

Здесь готовили минометчиков и проводили сборы контрактников. Андрея временно назначили замполитом (так называлась должность по старому стилю) учебного центра.

Первые учебные стрельбы запомнились на всю жизнь, потому что выбивались из всех канонов!

Это в России стрельбище огораживают, оцепляют. Следят за мерами безопасности. Не пускают на полигон лишних.

Здесь ничего этого не было. Просто поставили миномет на холм и стали стрелять по полю, что было внизу.

Поле пересекала дорога, по которой ехал на ишаке дехканин.

— Сколько до него? — спросил высокий широкий майор с усами а-ля Сталин.

— Метров семьсот, — доложил командир расчета, измерив расстояние каким-то хитрым прибором.

— Разлет осколков мины?

— Двести метров! — доложил сержант.

— Правильно, — сказал майор, глядя на дехканина в бинокль. — Ставь дальность четыреста метров. До осла не достанет.

Мина взлетела высоко-высоко. А потом опустилась… рядом с дехканином.

Ба-бах!

Взрыв шарахнул в считанных метрах от наездника. Дехканин, которого спасло какое-то чудо (его даже не ранило), вцепился в уши ишака. А тот поскакал с такой скоростью, что — какие там арабские скакуны — «харлеи дэвидсоны» могли отдыхать.

— Считать надо лучше, пля, — прикрикнул на сержанта майор. — Что ты в таблицу как баран смотришь? Сейчас посажу на ишака, будешь как тот мудак по полю ездить. Мигом научишься производить вычисления!

А вскоре учебный центр блокировала банда.

Ее никто не видел. Но все о ней слышали.

В Таджикистане проводились выборы. И к Душанбе стекались отряды оппозиции. Может, хотели выполнить свой гражданский долг — проголосовать. А может, как обычно, устроить резню. В общем, было очень неспокойно.

Водовозки начали приезжать через день, а потом через два. «На дороге бандиты дежурят, — объяснили водители. — Тут в окрестностях банда ходит, вы разве не знаете?»

За сутки полигон оброс оборонительным валом. Позиции были оборудованы по всем законам военного искусства. Занятия были заброшены. Ночью две трети личного состава сидели в окопах, в готовности ко всему.

Как-то Андрей был дежурным по центру. Прикорнул в своей комнате. Проснулся от выстрелов. Выглянул в окно и увидел трассеры, взлетавшие в небо. Схватив автомат, две «мухи» («Не мало ли? — испуганно спросил внутренний голос. — Возьми эргэдэшки!»), рассовал эргэдэшки (ручные гранаты) по карманам и побежал на позиции.

Голова слегка кружилась. Все воспринималось, будто в кино.

Вскоре затрещала выстрелами вся круговая оборона. Ухали гранатометы, строчили пулеметы, взлетали вверх мины.

Несколько часов пограничники сдерживали натиск врага.

Правда, лично Ветров врага не видел. Но яростно палил в зловещую темноту, которая, судя по всему, кишела кровожадными моджахедами.

Трассирующие патроны подожгли траву на подножии холма, и теперь огонь бежал на оборонявшихся. Хуже того — он нес дым, который заполнял окопы. Дышать стало невозможно.

Но бойцы все равно, задыхаясь, просидели в окопах до рассвета, ожидая новой атаки. Утром стали разбираться, что же случилось. Пересчитались: потерь не было. Раненых — тоже. В общем, обошлось. Правда, угрохали уйму боеприпасов. Так ведь война!

А что же противник?

— Я лично видел троих, — пламенно рассказывал младший лейтенант, командир взвода. — Смотрю в ночник (прибор ночного видения): вон на том холме трое устанавливают миномет. Я дал очередь из пулемета. Один схватился за грудь и упал.

Офицер показал, как картинно рухнул убитый боевик.

— А я гранатометом уничтожил пулеметную точку, их позиция была там, — сообщил сержант-контрактник.

«Какие же счастливчики, — по-доброму завидовал им Ветров. — А я вот ни хрена не видел. Слепошарый».

Таким образом насчитали примерно семь убитых (плюс-минус, так как было темно и плохо видно) и немерено раненых. Собрав воедино показания очевидцев, командиры начертили схему нападения. Оказалось: атаковали и обстреливали учебный центр с трех сторон.

Так и доложили в штаб.

Правда, осмотрев окрестности, пограничники не обнаружили никаких следов нападения. Ладно, трупов не было (их всегда уносят с собой), но даже гильзы не валялись.

Странно, как боевики умудрились в горячке боя так тщательно убрать за собой?

Но все равно, все считали, что это была славная победа российского оружия! О «Ляуре» даже по телевизору рассказали: диктор в программе «Время» обмолвился парой добрых слов.

По всем правилам надо было узнать, кто нападал. Однако в учебном отряде, которому принадлежал центр, не было штатного разведотдела (а зачем?). Поэтому приехал особист — капитан Опарин (тогда он еще был капитаном).

Контрразведчик взял в переводчики лейтенанта Джамшеда Жураева (выпускника Московского погранучилища, таджика). Они куда-то уехали на уазике, у которого на дверях были нарисованы эмблемы российских погранвойск.

Через неделю Опарин и Жураев вернулись. Синие. Испитые. Под глазами мешки.

— Не нашел никакой банды, — сообщил особист.

Джамшед рассказал, как проходила оперативная работа.

Они поехали по окрестным кишлакам. В каждом заходили в гости к какому-нибудь дехканину (Опарин сам указывал — к кому, может, были агенты, может, просто знакомые, черт его знает). Хозяин радушно встречал гостей. Резал барана. Накрывал дастархан — угощение на полу. И начиналось!