Современный швейцарский детектив - [128]

Значит, Ида не хочет аборта. Видно, дело не только в ее дурацком католическом воспитании (обычно она принимала противозачаточные таблетки), а в искреннем желании родить от меня ребенка. Разве можно осуждать ее за это, кричать на нее, что я только что и сделал, разговаривая с ней по телефону? Но как она представляла себе наше будущее, нашу семью? Не для того же она учится на университетских подготовительных курсах во Фрибуре, чтобы потом все бросить из-за ребенка. Осенью этого года Ида собиралась поступать на психологический факультет, а в способностях ей не откажешь.

У меня с университетом ничего не получилось, я даже до аттестата зрелости не доучился четырех месяцев, о чем жалею до сих пор. А Ида станет отличным психологом, у нее еще в нашем концерне, где она работала курьером, проявились эти задатки, и она ухитрялась быть эдакой утешительницей, разнося письма — кстати, курьерская работа была совсем не по ее способностям, но Ида, будучи эмигранткой, радовалась и такой. Я познакомился с ней в ее служебной комнате, обратив внимание на венгерское издание Марселя Пруста «А la recherche du temps perdu», которое лежало на столе вместо обычного чтива вроде дешевых романов издательства «Бастай», журналов «Браво» и «Бунте» или — при некоторой образованности — книжек Конзалика. Знает ли она, что она, собственно, читает, спросил я ее с подковыркой — сам-то я никогда бы не засел за «В поисках утраченного времени», будь то оригинал или даже немецкий перевод. На следующий день я принес Иде сборничек Тухольского, выпущенный издательством «Реклам», чтобы она могла совершенствовать свой немецкий. Это был, так сказать, мой первый букет роз.

А теперь? Чем больше мы сближались, тем хуже понимали друг друга. Сегодня я не скучал по Иде и даже был рад, что могу в спокойном одиночестве посидеть за кухонным столом, развернув газету прямо над колбасной кожурой и яичной скорлупой — никто за тобой не следит, хоть в носу ковыряй.

В страничке местной хроники сообщалось о вчерашнем взрыве, единственная газета нашего города возникла в свое время от слияния двух враждующих газет — леволиберальной «Базлер анцайгер» и праволиберальной «Базлер тагблатт», поэтому теперь она совершенно запуталась в своей политической ориентации, потеряла лицо, а отсутствие конкуренции позволяло ей выходить довольно рано, уже в пять вечера — вероятно, к этому времени материала, чтобы дать его на первую страницу, еще не хватало. А может, издатели решили не подымать из-за аварии большого шума — ведь в правлении издательства сидели как-никак два химических магната. Поэтому сообщение почти целиком повторяло официальное пресс-коммюнике Феша, распространенное сегодня в концерне. «Небольшая вспышка…», «значительный материальный ущерб», «…что привело к трагической смерти одного сотрудника…», «…сама по себе технология вполне безопасна…», «…причиной, по всей вероятности, послужила халатность…». Значит, этого беднягу, которого я видел валявшимся в туалете, посмертно еще и привлекают к ответственности. Или он впрямь нажал не ту кнопку, не уследил за температурой, слишком рано отвернул какой-нибудь вентиль? Может, он хотел ускорить процесс, чтобы успеть с работой до начала карнавала? Или на него давили, как на нас давит Виктор, будто весь мир перевернется оттого, что сотрудники концерна получат в свои работающие на увеличение дивидендов руки газету «Вольф-ньюс» на день-другой позже срока? Ничего этого в холодно-деловом сообщении «Нойе базлер цайтунг» не вычитаешь. А покойник, который опасался осенней аттестации и того, что ему не дадут трехпроцентной надбавки, уже не мог постоять за себя. Говорят, такова жестокая реальность! Только ради нее жертвуют всегда людьми, а не имуществом.

ЧЕТВЕРГ

— Всем привет!

Урси не ответила на мое приветствие; когда она сидит за пишущей машинкой с наушником от диктофона на правом ухе, то левое ухо она как бы отключает и ни на что вокруг не реагирует. При телефонных звонках она снимала трубку, лишь допечатав фразу до конца.

Бет говорила по телефону, улыбнулась мне, а я привычным жестом бросил папку на ближайшее кресло склонился над корзиночкой, куда складывалась поступающая почта. Надо взглянуть, что за новости меня поджидают: внутренняя информация, задание на фотоработы, подписанные Виктором отчеты о сверхурочных, рекламные проспекты новой фотоаппаратуры. Сегодня там находились два новых препарата, выпущенных концерном «Вольф». Обе наши секретарши казались весьма занятыми — Бет гримасничала и шевелила губами, изображая своего собеседника, сердитый голос которого доносился из трубки даже до меня, — поэтому я тихонько направился к двери.

— Мартин, погоди! — Бет прикрыла рукой трубку. — Тебя искал Виктор. — Затем она снова обратилась к своему собеседнику, успокаивая его: — Да-да, я слушаю.

Значит, меня искал Виктор. С какой стати? Я начинал работать в половине девятого и не собирался из-за Виктора менять свое трудовое соглашение, отказываться от своей маленькой привычки приходить немного позднее, от остатков иллюзии о свободе. Ну а к тому, что я еще на пяток минут задерживался, он давно мог бы привыкнуть. На моем столе лежала записка, поспешно набросанная толстым фломастером: «27.2. Мартин, срочно принеси фотографии д-ру Фешу. Виктор».