Современный румынский детектив - [2]

— Меня послали сказать, что к вам там пришли.

Сую ему три лея в потную ладошку, советую истратить их не на сигареты, а с пользой, затем набрасываю на плечи полосатый халат, которым так горжусь, и без спешки направляюсь к отелю. Понятия не имею, кто может меня искать. На минуту мне приходит в голову, что это из Бухареста: что-то стряслось и мне придется прервать отпуск. Такое с нами бывало… Только у подобных новостей обычно телефонный голос полковника Думитреску, который гремит в трубку: «Сию же секунду садись в такси, — (или в поезд, или в самолет, или на пароход, или в пирогу — смотря по обстоятельствам), — и жми в управление!» Нет, на этот раз речь, очевидно, о другом. Мне лень думать, и правильно, потому что в ту минуту, когда я вхожу в гостиничный холл и вижу Адриану, я признаюсь самому себе, что ни за что не угадал бы. В воздушном платье цвета сочной зелени она ошеломляюще хороша.

Встав с кресла, она протягивает мне обе руки. У меня падает сердце, это пожатие из тех времен, когда ее дразнили «милиционерша», а меня — «артист». Сколько тысячелетий минуло с той поры…

— Как хорошо, что я тебя разыскала, Аугустин.

Она звала меня полным именем только в особых случаях, когда у нее была какая-то серьезная просьба. Такое случалось изредка. Вообще же она изобретала всякие смешные и трогательные прозвания: Густи, Тину, Тинел и даже Того… Я веду со и бар, заказываю кофе и коньяк, потом усаживаюсь напротив, подперев подбородок ладонью, и говорю: Я тоже рад, Адриана.

И, конечно, не лгу. Только моя радость никогда уже не будет безоблачной. Что было, то прошло, и утешение одно — в этой расхожей истине.

Она мнет в руках носовой платочек, речь ее сбивчива, Я слушаю сначала рассеянно, но уже с третьей фразы весь превращаюсь в слух.

— …я прямиком в «Чайку», потому что ты говорил, что будешь отдыхать в Эфории, а я помню, что у тебя к «Чайке» пристрастие…

Она говорит в единственном числе, как будто когда-то не она останавливалась со мной в этом крохотном, как божья коровка, отельчике, затерявшемся среди акаций неподалеку от пляжа.

— Я очень волнуюсь, Аугустин, и на всем свете ты один можешь мне помочь. Просто извелась… Три дня назад пропал Дан… Ну, ты знаешь, мы собираемся пожениться. Я просто с ног сбилась, нигде ни следа, представляешь?

Знаком призываю ее к спокойствию, Она тут же делает паузу, проводит кончиком языка по пересохшим губам, глубоко вздыхает, как на сцене перед трудным монологом, и начинает по порядку:

— Последнюю неделю мы жили под Мамаей, в селе. Нам было спокойно. Дан рисовал — он у меня художник, Дан Сократе, может, ты слышал фамилию, — я повторяла роль на открытие сезона… В пятницу вечером, часов в десять, он сказал, что идет в «Пиратский», захватит чего-нибудь выпить. Я не очень удивилась, хотя у него не было в заводе пить дома. Ушел и пропал; я сначала не слишком беспокоилась: мало ли, мог кого-нибудь встретить, у него тут есть знакомые из местных, лишь бы не пил слишком много. Он сердечник. Но он так и не пришел всю ночь, и наутро я заволновалась по-настоящему. Побежала в «Пиратский»: даже если он никого из знакомых там не встретил, его не могли не заметить — у него рыжая борода и рост. Но официанты все как один сказали, что такого не видели. Я прождала еще несколько часов дома: далеко уйти он не мог, он вышел в одной рубашке, без документов и почти без денег. Не дождалась, села в машину и поехала на Вама-Веке. Там мы начинали отпуск, в компании, это уже потом отделились и перебрались в Мамаю. Там его тоже не видели. Ребята шутили, пытались меня успокоить, но было уже ясно: что-то случилось… Вчера, в воскресенье, я обзвонила все, что только можно: звонила ему на квартиру в Бухарест, в милицию, в «Скорую», даже в морг… Никаких следов. Как сквозь землю. Сегодня утром я вспомнила, что ты в Эфории, и примчалась. Помоги мне, Аугустин!

Она очень красиво произносит это «Помоги мне, Аугустин!», как будто колокольчики переливаются. Я не тороплюсь отвечать — не потому, что не нахожу слов, просто мой голос прозвучал бы сейчас диссонансом. Эхо ее слов, кажется, еще с минуту дрожит в воздухе, и мое молчание весьма к месту. Эффектный момент. Наконец я спрашиваю:

— Сколько вы знакомы?

— В июне исполнился год.

— На твоей памяти ему случалось вот так пропадать?

— Никогда, иначе я бы не забеспокоилась.

По правде говоря, все это мне не нравится. Боюсь, что придется вникать, и в голове проносится, что я предпочел бы звонок полковника Думитреску. Все-таки разыскивать будущего мужа своей бывшей жены… Н-да. Но деваться некуда. Я прошу Адриану подождать пару минут. Поднимаюсь к себе. Затылком чувствую ее взгляд и стараюсь ступать не слишком тяжело, зато уж по коридору топаю вволю. Наскоро принимаю не слишком горячий душ, одеваюсь и снова выхожу в холл.

— Ты на машине? — Да.

— Отлично, Едем в Констанцу.

По дороге я задаю ей всякие мелкие вопросы, пока мне не приходит в голову идея.

— Скажи, пожалуйста, почему вы уехали с Вама-Веке? Либо я ошибаюсь, либо я поставил ее в затруднительное положение. С несколько преувеличенным вниманием она обгоняет автобус и только потом отвечает: