Современный опыт оглашения, Крещения и воцерковления. Опыт Санкт-Петербургской епархии - [7]

Именно это богословское направление, — по мнению о. Александра Шмемана, — «окончательно вытеснило крещение из литургии Церкви… Если для действенности таинства необходим лишь священник и немного воды, если, более того, важна только одна действенность, то почему не свести все таинство к этим основным элементам? Почему бы и не использовать для экономии нашего драгоценного времени воду и елей освященные заранее? К чему обращать внимание на архаические предписания вроде того, чтобы все свечи были возжжены и чтобы священник был облачен в белую одежду? Зачем вовлекать приход, общину, народ Божий во все это? Таким образом, в настоящее время крещение может совершиться в течение пятнадцати минут в темном уголке храма при участии одного только отвечающего на вопросы священника псаломщика, — и это таинство, в котором святые отцы видели и провозглашали величайшее торжество Церкви, таинство, которое «наполняет радостью ангелов и архангелов и все силы земных и неземных творений», таинство, к которому Церковь готовилась в течение сорокадневного поста и которое составляло самую суть ее пасхальной радости».[49]

К этим грустным замечаниям следует отнестись со всей серьезностью: не переоценивая, но и недооценивая нынешнее церковное положение. При всей справедливости подобной критики не надо думать, что описанное состояние крещальной практики и до сих пор остается повсеместно без изменений. Дело движется, хотя и не быстро… О конкретных успехах и недостатках новых современных способов приема в Церковь мы поговорим во второй, практической части нашей работы, а теперь перейдем к последней главе, завершающей теоретическую часть данного исследования.

III. ВОСПРИЕМНИКИ

Эта традиция восходит к практике древней Церкви. Первоначально восприемник был тем, кто приводил желающего креститься в Церковь, свидетельствовал о нем перед христианским обществом до и после оглашения и, наконец, воспринимал его из крещальной купели в самый момент совершения Таинства.

В Дидахе имеется предписание о том, чтобы крещаемые, крестящий и «некоторые другие» лица постились перед совершением крещения.[50] Мы уже упоминали о том, что такими лицами были церковные катихизаторы, однако вполне возможно, что среди них могли быть и те, кто первоначально приводили этих неофитов к предстоятелю.[51] Забегая вперед, следует сказать, что восприемники, в зависимости от своих учительных дарований, могли быть или не быть катихизаторами своих подопечных.

Уже к началу III века встречаются упоминания о христианских восприемниках как о церковных «поручителях» (лат. — sponsores).[52] Описание роли такого поручителя содержится и в «Апостольском Предании» св. Ипполита Римского. Из этого описания следует, что главная функция христианина, приведшего неофита в церковное собрание, заключалась в свидетельстве перед предстоятелем местной общины о жизни оглашаемого во время его оглашения. В первую очередь поручителей спрашивали о степени духовной устремленности их подопечных: «жили ли они честно, пока были оглашенными, почитали ли вдов, посещали ли они больных, совершали ли добрые дела». Положительный ответ поручителя становился, в подобном случае, основанием для объявления оглашенного достойным вступления в Церковь.[53] У автора трактата «О Церковной иерархии» говорится о том, что в самый момент совершения таинства, записанные ранее для соборного поминовения имена крещаемого и его поручителя, произносились перед лицом всей общины; таким образом, каждый присутствующий видел духовно ответственного за нового брата или сестру.[54] «После крещения, — пишет о. Николай Афанасьев, — функция поручителя прекращалась, во всяком случае, после некоторого времени, когда крещенный достаточно осваивался с жизнью церкви. Потребность в поручительстве должна была особенно чувствоваться, когда при гонениях появилось большое количество падших. Институт восприемников должен был окрепнуть и развиться именно в это время».[55]

Несмотря на то, что публично-служебные функции восприемника формально заканчивались вскоре после крещения, личная духовная связь между ним и тем, кого он привел к купели, не порывалась. Особенность таких взаимоотношений восходила к веку апостолов: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос» (Гал. 4:19). Апостол Павел духовно родил галатов, хотя неизвестно, крестил ли он кого-то из них (ср. 1 Кор. 1:14–17). В соответствии с этим считалось, что церковная деятельность восприемника до и в самый момент крещения способствовала духовному рождению воспринятого им из купели. В определенном смысле крестившийся и его поручитель становились духовными родственниками, причем восприемник мог рассматривать себя в качестве духовного отца воспринятого им духовного чада.

В виду вышеизложенных обстоятельств, с VI века начинается повсеместный перенос функций восприемничества с крещения взрослых на крещение детей. Если при крещении взрослых крестившийся приобретал духовного родителя, то вполне понятно естественное психологическое желание сохранить духовного родителя и за младенцем. Еще в V веке духовное родство не противопоставляется физическому: блж. Августин свидетельствовал о том, что в его время восприемниками детей были собственные родители.