Современный норвежский детектив - [198]

– По–моему, нет, – ответил Рудольф. – Можно мне поговорить с Халверсоном?

– Конечно.

Ян Халверсон негодовал:

– Я работаю в больнице «Уллевол» уже больше двух лет, но с моей зарплаты не разжиреешь! Гитте предложила мне десять тысяч, чтобы я помог ей проникнуть к Харри Халворсену. Ей хотелось получить у него интервью для итальянской газеты «Оджи». Что в этом плохого? Просто забавно. Обычный журналистский прием. Я пошел в ближайший киоск и проверил, есть ли в Италии такая газета. Оказалось, есть.

– Это ты достал ей белый халат?

– Нет, у нее был свой.

– Халворсен умер, – глядя ему в глаза, сказал Рудольф.

– Умер? Отчего?

– Его убили. Наверно, твоя подруга, эта самая Гитте, журналистка.

– Но я–то тут при чем! – Ян Халверсон побледнел. – Выпустите меня отсюда!

– Где ты с ней познакомился?

– Вчера, на работе, она сама подошла ко мне. Я садился в фургон, а она подошла и спросила, не хочу ли я заработать за один час десять тысяч. Причем в рабочее время! Я ей не поверил, не привык я, чтобы деньги сами шли ко мне в руки. Тогда она объяснила, кто она и что ей нужно. После работы я пошел в киоск и убедился, что такая газета существует. Сегодня рано утром она снова появилась у больницы и спросила, принимаю ли я ее предложение. Я сказал, что принимаю, и получил пять тысяч в задаток. Остальное я должен был получить после интервью. Деньги лежат у меня в бумажнике! – вызывающе сказал он и снова заметался. – Отпустите меня! Я ничего не сделал!

– Не спеши, Халверсон, свободы тебе пока не видать. Увяз ты крепко. Даже если она выживет… – Рудольф покачал головой. – Неужели ты думаешь, что она подтвердит рассказанную тобой историю? Пять тысяч в твоем бумажнике вообще ничего не доказывают. Ты и сам это понимаешь. Выход у тебя один – рассказать все, что ты знаешь о женщине, которая назвалась Гитте. Как ее фамилия?

– Абрахамсен. – Халверсона била дрожь. Только сейчас он осознал свое положение.

– А где она живет?

Халверсон сглотнул.

– Она не говорила. Это было ни к чему. Она сказала, что сама свяжется со мной.

Рудольф послал за Инголфом Бьерке.

Когда Яна Халверсона уводили, он плакал, как ребенок.

– Отпустите меня! Я ничего не сделал! – без конца повторял он.

– Значит, эта женщина брюнетка? Интересно. Ее описание во многом совпадает с известными нам приметами Венке Ларсен. Надо ее сейчас же сфотографировать, чтобы обратиться в Интерпол и в полицию тех стран, через которые она проезжала. Ёргенсены, хозяева «Смеющейся кошки», наверно, раньше всех вам скажут, останавливалась ли у них эта женщина под именем Венке Ларсен…

Албректсена перебил телефонный звонок. Директор Бек хотел с ним встретиться. Он звонил из автомата.

– Приходите немедленно, – сказал Албректсен и положил трубку. – Хотелось бы мне знать, каким образом ему удалось проскользнуть незамеченным мимо наших людей!

Объяснилось все очень просто. В доме директора Бека, под гостиной, расположенной в полуподвальном этаже, было устроено убежище. Попадали туда через люк в полу. Люк был прикрыт ковром, сверху стоял телевизор. Убежище было довольно большое и имело два выхода в сад, замаскированных цветочными клумбами. Бек воспользовался тем выходом, который был ближе к участку соседей; оттуда он прошел на станцию, где у него стоял велосипед.

Велосипед?

Рудольф внимательно оглядел Бека – старомодные брюки–гольф, теплая куртка. О таком средстве передвижения, как велосипед, Рудольф и не подумал. Проверка фирм, выдающих напрокат автомобили, не дала никаких результатов. Оказывается, велосипед…

– Весь день я ездил на велосипеде, исколесил все окрестности Осло, – рассказывал Бек, сидя в кабинете Албректсена. – Честно говоря, я не мог придумать, что мне делать. Я оказался в очень трудном положении. Должен признаться, что у меня есть двое внебрачных детей.

– Мы знаем, – сказал Рудольф. – У вас есть дочь от Берит Поулсен и сын от Маргит Поулсен–Тартани.

– Как вы об этом узнали? – Бек растерялся.

– У нас свои методы.

– Понимаете, после рождения Лиллиан мою жену, Огот, словно подменили. Вот я…

– Это касается только вас лично, – перебил его Рудольф. – Нас интересуют ваши поступки, а не причины, которые их вызвали.

– По тем временам я выплатил Маргит очень большую сумму. – Бек облизнул губы. – И письменно признал детей своими. От нее же я потребовал расписку в получении денег. Кроме того, я попросил у нее письменное обязательство никогда никому не говорить о моем отцовстве. В этом она мне отказала. Но дала обещание, разумеется письменно, хранить тайну, пока я жив. Она сказала, что не может лишать детей их права на наследство. Мне пришлось с этим согласиться. Иначе она бы тут же выложила все Огот… – Он вздохнул.

Помолчав немного, Бек продолжал свой рассказ:

– Маргит вышла замуж за итальянца. Луиджи Тартани. Он был, как говорится, блудным сыном древнего аристократического семейства. Насколько мне известно, сейчас он опять в милости у своих родных и даже сделал блестящую карьеру. Годы шли, я почти забыл обо всем, как вдруг в семьдесят первом году незадолго до рождества я получил от нее письмо с требованием дополнительной суммы. В противном случае она расскажет моей семье всю правду. Мне оставалось только подчиниться. Вымогательство? Безусловно. Но что мне было делать?