Современный греческий детектив - [159]

— Ах, вот вы о чем! Он потом извинился, сказал, что у него близорукость, минус три…

— Нет, — прервал его шеф. — Я имею в виду не первого, споткнувшегося о вашу ногу. Меня интересует второй…

Спина стала липкой. В мозгу молнией пронеслась мысль, что он сделал глупость: не надо было вспоминать о первом, иначе получается, он пытался прикрыть второго. Нужно было спросить: «Кого вы имеете в виду? Сегодня в кафе «Спорт» моя правая нога пользовалась исключительным успехом: ее почтили своим вниманием сразу два человека».

— Надеюсь, теперь я выразился ясно, — продолжал начальник, протирая очки краешком шторы.

— Да-да. Я понял, что вас интересует второй. Почему — я, естественно, не могу знать.

— Что значит «естественно»? Ладно, допустим, вы не можете знать, почему он нас интересует. Но вы наверняка помните, что вы сказали тому господину и что он вам ответил?

Как тут быть? Пересказать диалог, изложив его слово в слово? Или немного изменить? Если службе безопасности известен пароль, тогда все пропало. Если нет… Но ведь «коммерсанты» наверняка слышали диалог, значит, шеф просто-напросто загоняет его в ловушку.

— Кажется, помню. Попробую пересказать вам слово в слово. Так вот, когда тот мужчина вышел из туалета — а столик, за которым я сидел, находился рядом с туалетом, и меня раздражало, что выходящие оттуда не закрывают за собой дверь. Человек десять вышли, и ни один не закрыл, несмотря на объявление… О чем это я?.. Ах да, он вышел из туалета, не прикрыв за собой дверь. Я уже собрался сделать ему замечание, но промолчал — решил поберечь нервы. Потом он прошел между столиками и случайно наступил мне на правую ногу, как и первый. Я в это время отсчитывал деньги за коньяк.

— И что же вы сказали?

— Помнится, я рассердился и сказал: «Господин, вы наступили мне на ногу!» «Я?» — спросил он, словно не понимая, о чем речь. «Да, вы! Вы наступили мне на правую ногу, а у меня там мозоль!» Он насмешливо улыбнулся и ответил: «Что вы говорите! Поверьте, я думал, это у вас левая». Повернулся и ушел!

Шеф раскрыл папку на столе и стал внимательно читать.

— Очень хорошо! — сказал он наконец. — Вы повторили все в точности. Наши агенты записали диалог дословно. Никаких искажений нет. Но возникает вот какой вопрос: почему вы позволили ему уйти, не дав достойного отпора? Он же над вами насмехался!

— Да не знаю даже. Сначала я хотел было сказать ему пару ласковых, но передумал. Понимаете, не люблю ссор.

— Значит, вы настаиваете, что с этим мужчиной вы не знакомы?

— Разумеется, нет.

— А куда вы собирались после кафе?

— Домой, — ответил он резко. — К себе домой.

— Допустим. Значит, вы утверждаете, что человек, наступивший вам на ногу, тот, второй, вам не знаком и вы с ним ни о чем не договаривались. Так?

— Так.

— А что вы скажете, если я вам сообщу, что он является членом подрывной подпольной организации и мы за ним следили? Вы — единственный, с кем он вступил в контакт в кафе «Спорт».

— Ничего не могу добавить к сказанному. Его подрывная деятельность меня совершенно не касается. Я лично в такие дела не вмешиваюсь. Еще раз повторяю: к этим делам я не имею никакого отношения.

— Вот здесь-то у нас и начинаются недоразумения! — сказал шеф. — «Я не имею никакого отношения» еще не означает «я невиновен». Надеюсь, вы меня понимаете?

— Нет.

Шеф захлопал в ладоши, словно аплодируя.

— Да это же так просто! «Я не имею никакого отношения» — фраза, несущая в себе отрицание. Иными словами, вы утверждаете, что ничего конкретного не совершили. Но когда речь идет о защите интересов режима, то вопрос не в том, имеете ли вы отношение к антигосударственной деятельности, а в том, каков ваш конкретный вклад в защиту упомянутых интересов. Только тот, кто активно способствует благу режима, может считаться невиновным. Пусть вы не преступник, пусть не имеете касательства к тому или иному правонарушению, но это еще не является доказательством вашей невиновности.

— Я человек лояльный, — заученно сказал парень.

— Мне приходится с сожалением констатировать, что недоразумение продолжается. Я не отрицаю вашей лояльности. Информация, собранная нашими агентами, дает основание полагать, что это действительно так. Но это еще не доказывает, что вы невиновны, а, наоборот, еще больше запутывает дело. Так вот, я вас спрашиваю: что вы конкретно сделали на благо режима?

— Приведите, пожалуйста, какой-нибудь пример того, что я мог бы сделать, но не сделал.

Шеф обошел стол и сел.

— Вы не можете привести никаких фактов своей положительной деятельности. Вот ведь в чем дело! — сказал он, подперев голову руками.

— Я никогда не давал ни малейшего повода подозревать меня в чем-то. Говорю вам, я лоялен.

— Довольно! — крикнул шеф, стукнув кулаком по столу. — Я сказал: этого недостаточно! Опора режима не «лояльные» граждане, а те, кто активно трудятся на благо и процветание существующего строя. Если вам угодно, вот пример: сколько раз вы сообщали в службу безопасности о преступной деятельности или просто о настроениях, жизненной позиции людей, не соответствующей интересам режима и, следовательно, приносящей ему вред?

Парень ничего не ответил.