Современный английский детектив - [62]

— И к какому же выводу ты пришёл? — спросил я.

— Ни к какому, — ответил Финбоу. — Но понемногу у меня начинает складываться довольно чёткое представление о твоих молодых друзьях. Чтобы оно стало полным, мне надо ещё раз поговорить с Эвис. Подожди меня здесь, я мигом.

Откинувшись на спинку шезлонга, я закрыл глаза, надеясь привести в порядок свои мысли. Но стоило мне закрыть глаза, как я вновь слышал голос Финбоу, и под аккомпанемент этого вкрадчивого голоса передо мной стали возникать жуткие картины. Я увидел Эвис: вот она горюет о Роджере («Она неплохая актриса», — сказал о ней Финбоу), а вот испуганно смотрит на меня из угла столовой, освещённой пламенем свечи, а то вдруг с жаром начинает рассказывать Финбоу о своём заветном желании — хоть раз в жизни испытать, что такое любовь («Она слишком утомлена, чтобы настолько убедительно лгать», — вспомнились мне слова Финбоу). Но самоистязание не может длиться вечно, и скоро я поймал себя на том, что начинаю строить гипотезы, уличающие Кристофера в убийстве Роджера. Тем более что представить себе Кристофера, с его худым бронзовым лицом, склонённым над своей жертвой, оказалось гораздо легче, чем вообразить Эвис, хладнокровно взирающую на чёрную дыру в груди своего бывшего поклонника. Похоже, что Финбоу тоже подозревает его. Я попытался суммировать все факты, говорящие за то, что Кристофер — убийца.

Спустя четверть часа из сада пришли Финбоу и Эвис. На лице моего друга сияла его обычная приветливая улыбка.

— Я вижу, ты уютно устроился, Иен, — обратился он ко мне.

— Уютно, — ответил я.

— Жаль, — сказал Финбоу. — А мы хотели попросить тебя покатать нас на лодке.

Тяжело вздохнув, я поднялся, что поделаешь: я всегда гордился тем, что парусный спорт — моя стихия. Вскоре, разыскав лодку, мы опустили киль и медленно поплыли по Тёрну к Поттер-Хайгему.

— Эвис, — спокойно сказал Финбоу, — я хочу с вами поговорить.

Вся кровь отхлынула от лица Эвис, но она все же нашла в себе силы улыбнуться Финбоу, сидевшему напротив.

— Ну что ж, это нам обоим пойдёт на пользу, — ответила она.

— Поговорим о единственном предмете, который может интересовать пожилого мужчину в разговоре с молодой девушкой.

Она вяло улыбнулась:

— И этот предмет…

— Её увлечения, — ответил Финбоу. — Только к сорока годам начинаешь правильно судить о чужих увлечениях и окончательно запутываешься в своих собственных.

Круто вывернув лодку, чтобы не врезаться в острый мыс, я сказал Эвис:

— Остерегайтесь его, дорогая. Он всегда славился своим бессердечием, вот и сейчас пустился во все тяжкие, чтобы поймать вас в свои сети.

Эвис усмехнулась.

— А я, — заявила она, — не склонна обсуждать свои увлечения ни с кем.

— Однако вы ничего не имели против этого сегодня ночью, — возразил Финбоу.

— Я была не в себе тогда, — сказала она, и её бескровные губы сжались в тонкую линию. — Все мы иногда делаем глупости.

— Бывает, — спокойно подтвердил Финбоу. — Но довольно часто это идёт нам на пользу.

— И доставляет несомненное удовольствие нашим слушателям, — добавила Эвис.

— Я вообще люблю слушать чужие исповеди, — мягко заметил Финбоу. — А исповедь красивой женщины полна особого очарования.

— Весьма тронута, — откликнулась она. — Мне остаётся только надеяться, что я была достаточно откровенна и вы чувствовали себя вполне счастливым.

— Для полного счастья мне не хватает ещё нескольких слов, — сказал Финбоу. — Вот если бы вы и сейчас были бы со мной так же откровенны, это действительно доставило бы мне немало радости. Мне кажется, вы должны испытывать гордость, зная, что от вас зависит сделать человека счастливым.

— Я это слышу уже не первый раз, — презрительно сказала она. — Все пошляки говорят одно и то же: «Почему не доставить мне удовольствие, ведь ты от этого ничего не потеряешь». Мистер Финбоу, мне кажется, вы переоцениваете свои возможности.

Стараясь не упустить ни одного нюанса в этой стремительной словесной дуэли, я думал, какая же из двух настоящая Эвис — та холодная молодая женщина, что разговаривала с Финбоу как равная с равным, или хрупкое беспомощное создание, готовое заплакать по любому поводу. Теперь я видел, что обе сочетались в одном лице.

— А мне кажется, что вы напрасно так уверены в своей неуязвимости, — произнёс он ровным голосом.

Эвис как-то сразу обмякла. С трогательным, страдальческим выражением она нерешительно промолвила:

— Вы хотите сказать, что полиция может…

— Я хочу сказать, — заявил Финбоу, — что, если вы отказываетесь говорить откровенно с нами, безобидными пожилыми джентльменами, как бы вам не пришлось иметь дело с менее обходительными собеседниками.

Эвис погрузилась в молчание. Затем, как бы решившись на что-то, она вполголоса спросила:

— Скажите, а вам обязательно нужно копаться в моих сердечных делах?

— Боюсь, что обязательно, — ответил Финбоу. Эвис прикусила губу и неожиданно заявила:

— Я никого в жизни не любила.

— В таком случае, — сказал Финбоу, — это несчастье для тех, кто любил вас.

— Несколько раз я была увлечена. Мне, например, очень нравится Кристофер. Может быть, я когда-нибудь и полюблю его, если я вообще на это способна. А знаете, почему я стала его невестой?