Современный английский детектив - [55]

Но тут Финбоу открыл дверь, и я с облегчением увидел в свете свечи знакомую ироническую улыбку.

— Ты слышал? — спросил я с тревогой.

— Что?

— Не то стон, — ответил я, не то сдавленный крик.

— Мой приятель улыбнулся.

— Нет, — сказал он. — Такого я не слышал. Но я бы не стал беспокоиться, если бы и услышал.

Я не уловил смысла его слов, но постарался уговорить себя, что могу положиться на Финбоу.

— Что сказала Эвис? — спросил я.

— Я спросил её, ходила ли Тони купаться вечером, — ответил Финбоу.

— И что же она ответила? — нетерпеливо переспросил я.

— Она сказала, что Тони действительно ходила окунуться незадолго до сна, — ответил Финбоу с самодовольной улыбкой.

— И ты полагаешь, что все в порядке? — Я был поражён, что его предсказание сбылось.

— Вполне, — заверил он меня.

— А как ты догадался, что она ходила купаться? — спросил я, почти засыпая.

Я чувствовал себя таким уставшим, что, какие бы загадочные события ни происходили вокруг меня, меня это уже не волновало. У меня было единственное желание — спать.

— По одному очень простому признаку, — ответил Финбоу. — Ведь Тони — светская молодая особа.

Глава одиннадцатая ТРЕВОЖНОЕ УТРО

Утром следующего дня я проснулся и увидел около своей постели улыбающегося Финбоу в халате.

— Скоро двенадцать, — заметил он. — Миссис Тафтс вот-вот хватит апоплексический удар.

Вначале я никак не мог сообразить, где я и что со мной, как вдруг перипетии и страхи прошедшей ночи живо возникли в моей памяти. Как будто видишь во сне, что ты болен… просыпаешься, и оказывается, что это не сон, а ты болен наяву. Я вспомнил Эвис, сжавшуюся в комочек от страха в углу столовой, затянувшийся до бесконечности разговор Финбоу, пустую постель Тони, и стон в темноте.

Я вскочил и спросил:

— Все целы? Все на месте? Финбоу, сходи проверь.

— Все целы и невредимы, — ответил мой приятель невозмутимо. — Только Эвис жалуется на мигрень. Уильям и Кристофер давным-давно позавтракали, а Тони только садится за стол. Эвис и Филипп ещё не появлялись.

У меня отлегло от сердца.

— А ты сам давно на ногах? — спросил я и начал умываться.

— С четверть часа, — ответил Финбоу. — То, что я недосыпаю, если поздно ложусь, я с лихвой компенсирую утром — в этом моё спасение.

— Я рад, что ты оказался прав в отношении Филиппа и Тони, — сказал я. — Но как ты все-таки догадался?

— Я же сказал тебе вчера ночью: потому что Тони — светская женщина.

— Что это значит? — спросил я.

— Существуют самые различные определения, — ответил Финбоу, — в большинстве своём довольно глупые. Я лично назвал бы светской женщиной такую, которая знает одну тонкость…

— Какую тонкость?

— Как пользоваться духами. Если она искушена в этом, она не может не знать и всего остального, что связано с понятием светскости. А Тони, как ты сам, вероятно, заметил вчера, когда мы входили в эту комнату, мастерица своего дела, — заявил Финбоу.

— А я не почувствовал вчера никакого запаха, — ответил я заинтриговано.

— Именно это я и имею в виду, — ответил Финбоу.

— Они прятались здесь? — не переставал я удивляться.

— Конечно, здесь, — ответил Финбоу. — Пока мы разыскивали их по всему дому, они сидели в этой комнате и посмеивались над нами. Взгляни на мой план. Мы знаем, что, когда мы ступили на порог дома, их не было в кухне, не было и в гостиной, потому что мы сразу направились именно туда. Они не могли прятаться в комнате Филиппа, так как из неё нет выхода в коридор… мы бы застали их там, когда разыскивали. Значит, они или мёрзли на улице, что противоречит здравому смыслу, или находились у нас в комнате в течение всего времени, пока мы разговаривали в гостиной и искали их по всему дому.

А потом, когда мы, идя по ложному пути, стучались в дверь к Уильяму, они прошмыгнули прямо в комнату Филиппа.

— Зачем же они затеяли всю эту канитель? — спросил я со смехом, не в силах больше сдерживаться.

Финбоу тоже рассмеялся:

— Да просто, должно быть, им хотелось побыть наедине. Целый день им, наверное, мешали то Эвис и Кристофер, то Беррелл и миссис Тафтс. Узнав, что мы не вернулись с последним поездом, они, очевидно, решили, что мы остались ночевать в Лондоне, и Тони пришла идея устроить свидание в нашей комнате.

— Но почему именно в нашей? — вставил я. — Почему бы им сразу не пойти в комнату Филиппа?

— Потому что она единственная в доме, где можно разговаривать, не опасаясь быть услышанными. Тони ума не занимать. Вещи, которые они говорили друг другу, не были предназначены для посторонних ушей — это не входило в её планы.

— Обычно, — многозначительно ввернул я, — она предпочитает делать наоборот: выставляет свои чувства напоказ.

— В том-то все и дело, Иен, — начал растолковывать мне Финбоу. — На сей раз им явно было не до любви, во всяком случае, не только до неё. Были и какие-то очень серьёзные дела, им, очевидно, многое нужно было сказать друг другу. Я даже беру на себя смелость предположить, что, если бы мне было известно содержание их разговора, это могло бы в какой-то степени пролить свет на дело Роджера. В общем, события развивались по такой схеме: Филипп и Тони хотели остаться наедине, и, когда все легли спать, они зашли к нам в комнату. Тони не намерена была оставлять никаких следов своего пребывания здесь, а я уже говорил тебе, что это светская молодая женщина, знающая наипервейшее правило, касающееся дамских духов, оно гласит: духи важнее платья. И второе: женщина должна так душиться, чтобы, уходя от неё, её возлюбленный унёс с собой, как воспоминание, лёгкий аромат её духов. И третье: иногда это может стать роковым для самого мужчины, если он этим запахом напомнит кому-то другому о своей возлюбленной. Тони прекрасно понимала, что, если, войдя сюда, мы почувствуем запах её духов, у нас зародятся подозрения. Поэтому она и пошла купаться, чтобы избавиться от запаха духов.