Современный английский детектив - [171]

Я глотнул и попытался облизнуть пересохшие губы.

— А вы помните детей, которых возил в школу тренер по джиу-джитсу, иначе их не решались отпускать из дому? — спросил я.

Но Кэт посмотрела на меня мрачно, как будто не слышала моего вопроса.

— Вы самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречала, и, хотя вы сделали так, что забыть вас я не могу, я никогда не буду думать о вас без… без… — У нее перехватило дыхание. Она резко отвернулась от меня и пошла к выходу.

Вспышки ламп фоторепортеров ошеломили ее, и она вскинула руку в бессильной попытке закрыть лицо. Беспомощность и одиночество сказывались в ее опущенных плечах и взывали к сочувствию, а я, который страстно хотел ее утешить, был единственным человеком, от которого она не приняла утешения. Я следил за тем, как она быстро прошла мимо засыпавших ее вопросами журналистов и села в ожидающую ее наемную машину.

Машина тронулась. Я молча смотрел ей вслед. Наконец до меня дошло, что Лодж стоит рядом и уже несколько секунд разговаривает со мной. Я не слышал ни слова из того, что он сказал, а он, видимо, ждал ответа.

— Простите, — прервал я его. — Что вы сказали? Лодж посмотрел на дверь, в которую вышла Кэт, и вздохнул.

— Да ничего важного… Послушайте, она через некоторое время поймет… Я слышал кое-что из того, что она сказала… Но ведь нельзя же обвинять вас в том, что, ее дядя совершал преступления!

— Если б я знал… — сказал я и остановился, чуть не выдав себя. — Если б я знал, что Джордж Пенн — это Клод Тиверидж, я все бы сделал иначе.

— Ну, для Пеннов все как раз обернулось неплохо, — сказал Лодж. — Такой конец имеет свои преимущества.

Его тон был многозначителен, и я понял, что он догадывается о роли, которую я сыграл в смерти дяди Джорджа. Он и раньше замечал, что мое исчезновение из Брайтона после побед на скачках не соответствовало моему характеру, и проявлял вежливый скептицизм по поводу моих отговорок. Он намекнул мне, что брайтонская полиция, слушавшая в такси яростный бред дяди Джорджа, уловила какой-то посторонний фон, нечто вроде неясного бормотания, потом — единичный выстрел. Объяснений этому сначала не нашли, но позже был найден выключенный микрофон и пуля в стене, и тогда пришли к выводу, что дядя Джордж пробовал, работает ли древний пистолет. Это заставило их, однако, поспешить, они прибыли как раз вовремя и слышали выстрел, которым он убил себя.

— Может быть, вы и правы, — неохотно ответил я Лоджу.

Он замигал глазами, улыбнулся и переменил тему разговора.

— На этой неделе будет суд над этими шоферами, — сказал он. — Я полагаю, вы придете дать показания.

— Да, — сказал я, хотя такая перспектива мне не улыбалась.

Все, кто рыскал за мной в тот вечер по дорогам, были встревожены выстрелом и внезапной тишиной в своих приемниках. Некоторые сами подались обратно к Брайтону, другие повернули к Лондону, а один или даже два бросили машины и пытались уйти пешком. Но никто не ушел. Следуя моим туманным указаниям, переданным через Лоджа, полиция блокировала дороги. Так что под конец дядя Джордж вещал на полицию.

Теперь этим людям предъявлялись обвинения в шантаже, нанесении телесных увечий и убийстве.

Записи, найденные в кабинете дяди Джорджа в нанке, помеченной с кровожадным юмором: «Заметки о человеческих жертвах», полностью подтвердили, что Джо Нантвич был зарезан человеком, который носил мой галстук.

И мотивы преступлений дяди Джорджа были теперь тоже ясны. Сохранять прежний роскошный образ жизни при его доходах после войны было просто невозможно и, вместо того чтобы заставить тетушку Дэб взглянуть в лицо действительности или хотя бы решиться на это самому, он за год-другой промотал большую часть своего капитала. На последние средства он купил фирму «Такси Маркони» и встал на путь преступлений. Он руководил через Филдера и вряд ли когда видел собственными глазами результаты своих жестоких приказов. Я сомневался даже, были ли его преступления для него самого более реальны, чем варварства примитивных народов, которые он изучал.

Полиция нашла отчеты за четыре года о доходах, полученных им от мелкого террора. Кое-где против фамилии владельца кафе или трактира стояло слово: «Убежден».

Отчеты о скачках были короче и содержали перечень сумм, назначения которых полиция не знала. Но один листок, озаглавленный «Джо Нантвич», был достаточно понятен. Это был список дат и сумм, самая маленькая из которых была сто фунтов. А внизу была подведена жирная черта со словами «Счет закрыт», написанными печатными буквами красивым почерком дяди Джорджа.

Кэт уехала, и журналисты разошлись. Их развлечение кончилось.

— Вы готовы? — спросил я Лоджа. Я подсадил его в Мейденхеде, когда ехал сюда. Он кивнул, и мы пошли к моей машине.

Когда я счастлив, я езжу очень быстро. В тот день для меня не представляло затруднений держаться в рамках дозволенной скорости на всем протяжении извилистых Суссекских дорог. И Лодж выносил мое упрямое молчание всю первую половину пути до Мейденхеда. Наконец он сказал:

— Мисс Эллери Пенн была очень полезна своему дяде. Все, что вы предпринимали, преследуя его, немедленно становилось ему известно. Не удивительно, что он был в курсе всех ваших начинаний.