Современная жрица Изиды - [9]

— Въ такомъ случаѣ вы становитесь нашимъ собратомъ и отнынѣ вступаете въ единеніе со всѣми теософами, находящимися во всѣхъ странахъ свѣта. Я сейчасъ сообщу вамъ нашъ пароль.

— Что жъ это такое? — спросилъ я Китли.

— А это môt de passe, извѣстное всѣмъ теософамъ, — отвѣтилъ онъ. — Вы должны это выучить, потому что безъ знанія этого пароля вы не обойдетесь, индусы будутъ питать къ вамъ недовѣріе и, при встрѣчѣ, не призна#ютъ васъ своимъ другомъ, членомъ теософическаго общества.

— Я врядъ ли попаду въ Индію; но пусть Могини скажетъ пароль, только дайте мнѣ, пожалуйста, карандашъ и бумагу — записать, я не надѣюсь на свою память.

— О! — воскликнулъ Китли, — это невозможно! вы должны запомнить наизусть, непремѣнно наизусть. Если у васъ не записано, а вы знаете, что надо помнить — вы невольно станете повторять про себя, заучите — и никогда не забудете.

— Хорошо, пусть онъ говоритъ.

Пароль состоялъ изъ разныхъ движеній пальцами и нѣсколькихъ совершенно безсвязныхъ словъ.

Они очень важно заставили меня нѣсколько разъ повторить эту абракадабру. Затѣмъ я сдѣлалъ членскій взносъ — заплатилъ фунтъ стерлинговъ и получилъ росписку. Могини кланялся мнѣ и улыбался. Китли крѣпко жалъ мнѣ руку и поздравлялъ со вступленіемъ въ общество. Они были такъ торжественны и оба, особенно Китли, казались такими ребятами, забавляющимися игрушками, что эта моя «иниціація» представилась мнѣ содѣянной мною глупостью, за которую становилось какъ-то стыдно и даже почти противно.

А дальше было еще хуже. Могини, признавая теперь меня своимъ «братомъ» и, очевидно, желая заинтересовать меня, сталъ разсказывать о своемъ гуру, махатмѣ Кутъ-Хуми, и о томъ, что онъ сегодня утромъ удостоился получить отъ него письмо, отвѣчавшее на вопросы, только-что имъ себѣ заданные. Письмо пришло вовсе не по почтѣ, а упало прямо на голову Могини.

Индусъ разсказывалъ объ этомъ «феноменѣ» съ величайшимъ благоговѣніемъ; но я не только ему не вѣрилъ, а и почувствовалъ стремленіе скорѣе выйти отсюда на чистый воздухъ. Я уже направился было къ своей шляпѣ, какъ въ передней раздался звонокъ, и черезъ нѣсколько секундъ въ комнату вошла дама. Мы поклонились, она кивнула намъ головою и опустилась на маленькій диванъ. Въ корридорѣ послышались тяжелые шаги Блаватской. Китли и Могини скрылись.

Я успѣлъ ужь разглядѣть даму. Это была нарядная, толстая старуха, съ лицомъ, вѣроятно красивымъ въ молодости; но безъ всякаго выраженія и теперь густо покрытымъ румянами и бѣлилами. Изъ-подъ лентъ шляпки въ ушахъ ея сверкали огромныя брильянтовыя серьги, а на груди красовалась массивная брошка, состоявшая тоже изъ большихъ драгоцѣнныхъ камней.

— Ah, chère duchesse! — воскликнула Блаватская, входя и здороваясь съ гостьей.

«Марія Стюартъ!» — чуть было не сказалъ я.

Хозяйка тотчасъ же представила меня, выставивъ на видъ всѣ мои аксесуары, способные придать мнѣ нѣкоторое значеніе въ глазахъ такой дамы.

Дюшесса протянула мнѣ большую, толстую руку и сразу же, съ перваго слова, пригласила меня на балъ, который она даетъ черезъ нѣсколько дней. Я не безъ изумленія поблагодарилъ ее и, проговоривъ нѣсколько приличныхъ случаю фразъ, поспѣшилъ скрыться въ сосѣднюю комнату, гдѣ находились Могини и Китли. Разговоръ у насъ плохо вязался — они вглядывались въ меня, а я въ нихъ.

Дюшесса не засидѣлась. Елена Петровна пріотворила къ намъ дверь и поманила меня.

— Отчего вы убѣжали? — спросила она.

— Оттого, что не хотѣлъ быть лишнимъ, у васъ могъ быть съ Маріей Стюартъ серьезный разговоръ.

— Ну вотъ пустяки!.. а на балъ къ ней вы непремѣнно поѣзжайте.

— Ни за что не поѣду. Если будетъ нужно — вы объясните ей, что я больной человѣкъ, нелюдимъ и т. д. Это и будетъ правда…

Елена Петровна побурлила, пожурила меня, но, въ виду моей непреклонности, мало-по-малу стала успокоиваться.

— И что вы такое можете имѣть противъ нея? свѣтская женщина… всѣ онѣ въ ихъ grand monde'ѣ такія!

— Я ровно ничего не имѣю и не могу имѣть противъ нея, — отвѣтилъ я, — но съ тѣмъ, что въ grand monde'ѣ всѣ такія — не согласенъ. Я очень люблю настоящихъ свѣтскихъ женщинъ, потому что люблю всякую гармонію, красоту, изящество. Истинная grande dame, все равно — молода она или стара, красива или нѣтъ — прежде всего изящна, то-есть проста, естественна и не думаетъ о своей важности. Эта же Марія Стюартъ — герцогиня съ плохихъ театральныхъ подмостковъ. Я увѣренъ, что она родилась не герцогиней и не лэди…

— Ну да, конечно, сказала Блаватская, — она дочь человѣка, нажившаго, не знаю какъ, мѣшокъ съ золотомъ. Титулъ ея перваго мужа, Помара, — купленъ ею, а овдовѣвъ — она купила себѣ второго мужа, уже настоящаго лорда… А какой у нея чудесный отэль!.. у нея бываетъ tout Paris!

— И она можетъ сдѣлать среди этого tout Paris карьеру «теософическому обществу»! — докончилъ я, — вы совершенно правы, Елена Петровна.

— Съ волками жить, по-волчьи выть!.. а да Богъ съ нею! знаете ли, не сегодня — завтра Олкоттъ пріѣзжаетъ.

— Очень радъ это слышать, — я горю нетерпѣніемъ познакомиться съ «полковникомъ», съ которымъ уже хорошо заочно знакомъ изъ «Пещеръ и Дебрей».

— И притомъ онъ будетъ вамъ очень полезенъ: онъ магнетизеръ необыкновенной силы, излѣчилъ тысячи народу отъ всевозможныхъ болѣзней. Въ нѣсколько сеансовъ онъ такъ поправитъ ваши нервы, что вы себя совсѣмъ новымъ человѣкомъ почувствуете. Онъ вамъ навѣрное понравится. Съ его пріѣздомъ начнутся собранія и conférences его и Могини — этотъ Могини, знаете, отличный ораторъ и очень образованъ даже въ европейскомъ смыслѣ, онъ кончилъ курсъ въ университетѣ въ Калькуттѣ и много занимался разными философскими системами… Ну, и его оригинальная внѣшность, я думаю, произведетъ впечатлѣніе…