Современная югославская повесть. 70-е годы - [30]
Да нет, я их наяву видел! Два черных человека. Только что стояли в дверях. Двое в масках. А теперь там никого нет!
Запереть дверь? — спокойно спросила я, хотя знала, что она заперта.
Запри, запри, обрадовался он, голос у него дрожал.
Я подошла к двери, загремела ключом.
Иногда, знаешь, больные по ошибке заходят не в свои палаты.
Ты так думаешь? — с тревогой спросил он.
Стараясь отвлечь его, я стала говорить о книге, которую только что читала.
А он вскоре снова уснул. Вот тогда мне стало страшно. Что с ним? Поговорить с врачами? Позвать Владо?
Ночью галлюцинации повторились. Он вскочил, но, увидев меня рядом в освещенной комнате, мигом успокоился.
Те же самые были, твердил он, что и днем!
Он не захотел больше оставаться в санатории, и мы вернулись домой.
В тот же день я позвонила Владо. Мы решили, что нужно обратиться к психиатру.
На другое утро он проснулся в прекрасном настроении. В назначенный час явились Владо и врач-психиатр, и он им очевидно обрадовался.
А, гости, как приятно! А с вами, коллега, мы давно не виделись!
Да, растерянно ответил врач, в последний раз как будто в Белграде…
Да нет же, товарищ! Последний раз мы встречались на праздновании Прешерновой[22] годовщины, вы забыли? Вы рассказывали мне о своей заграничной поездке…
А ведь верно! Поразительно, как вы это помните!
Я даже помню, в каких городах вы были…
Психиатр внимательно слушал, изредка поглядывая то на меня, то на Владо. Он явно недоумевал — кто здесь больной?
Но тогда, хоть и происходили непонятные вещи, я верила, что он скоро поправится. А сейчас…
А сейчас я знаю, он скоро придет в себя. Но если он будет в возбужденном состоянии, то мне легче не станет. В такие минуты мне очень трудно за ним угнаться. Особенно, если он возвращается в прошлое, к тем временам, когда мы не были вместе. Я не сразу нахожу нужный тон, с трудом припоминаю, как благоухали цветы, о которых он рассказывал, какими живописными были пейзажи, которых я не видела, мне не казались смешными его детские шалости.
Ты помнишь? — настойчиво спрашивал он, не сводя с меня глаз, неужто забыла? Ленка тогда была совсем маленькой! Маленькая, пухленькая и юркая как угорь! Ты будешь сидеть на месте, егоза, а она — фрр! — и нет ее! Только звонкий смех доносится откуда-то из-за дома! Помнишь?
Я помнила.
Что же мне оставалось делать?
А потом, когда я вернулся с войны… с той, первой мировой, все не мог наглядеться на свою милую Леночку! Какой она стала взрослой, настоящая барышня!.. Ты опять шалишь? Ты что, забыла, что я твой старший брат и ты должна меня слушаться?
И он хмурился. Притворялся строгим, а в уголках губ таилась счастливая улыбка.
Ты поняла, Ленка? Слу-шаться! Ясно? Ох ты моя глупышка, громко смеялся он, да ведь я тебе ничего не сделаю! Ты только погляди на нее! Чуть что в слезы. Ну что ты? Милая. Недица моя, ведь я пошутил! Ну посмотри на меня, вот так… Ох, не могу повернуться… Ты мне поможешь?
Конечно, помогу.
Я поправляла постель, подкладывала подушки и не могла избавиться от ощущения страха, который лишь усиливала его болтовня. Он лихо проскакивал десятилетия, для него не существовало границы между минувшим и настоящим. Надо успокоиться, надо взять себя в руки! Я должна все испробовать, вдруг поможет. И в самом деле, ведь для мысли нет границ. Почему бы мне не последовать за ним? Сейчас я сестра, потом дочь, мать, жена. Далекое прошлое, конец первой мировой войны и сегодняшний день — почему бы их не воспринимать как одно мгновенье. Почему?
Тебе лучше? Хочешь пить?
…Ты знаешь, я часто путаю Елену и Неду! Неда давно уже не приходила, она звонила тебе? Не больна ли? Беспокоюсь я за нее, здоровьем похвастать она не может. Помню, вернулся я с войны, а она была такая худенькая… Да это и понятно, мама мне потом рассказывала, что им пришлось пережить в годы войны… Но Лена скоро поправилась. И когда приезжала ко мне в Вену, выглядела уже совсем здоровой… Ты шторы не задернешь? Свет мне режет глаза. Теперь хорошо. Надо бы к окулисту сходить. Все время у меня перед глазами какие-то пятна, точки. Вон в том углу. Как будто mouches volantes — летающие мушки… шпанские? Вот видишь, а в Испании мы еще но были, а так хотелось. Но пока правит Франко, нам делать там нечего. Ты хочешь что-то сказать? Нет? Я не слишком много говорю? Сегодня слова у меня сами собой слетают с губ. А мысли уносятся далеко-далеко. Я с трудом поспеваю за ними. Ты заметила? Я пытаюсь следовать за ними… Пытаюсь удерживать вожжи, ну-ну, вот так! Нет, лежать не очень удобно. Каждую пружинку спина чувствует. Ты не могла бы…
Но только желания мало. Неподвижное тело обладает невероятной тяжестью. Одной мне не справиться.
Бегу за сестрой. Вместе мы переложили его, перестелили постель. Я не могу уже уследить за словами, которые у него налетают, наскакивают друг на друга, пока он погружается в бездну.
Первый миг пробуждения, когда человек с трудом вырывается из объятий Морфея и, лениво потягиваясь, высвобождается от паутины сновидений, — этот первый миг для меня, как всегда, самый радостный. Точно с новым днем заново начинается жизнь. Точно вовсе не было вчерашнего вечера, отравленного тоской и болью. Темная ночь, в которой ничего нельзя различить, вбирает в себя все ночные кошмары.
СОДЕРЖАНИЕД. Калич. Вкус пеплаГ. Йожеф, Д. Фалуш. Операция «Катамаран»Об авторахПод редакцией О. Попцова, Б. ГурноваД. Калич — «Вкус пепла». В основе романа известного югославского писателя — история о том, как группа узников, освобожденных из фашистского концлагеря, идет по следу одного из своих палачей.Г. Йожеф, Д. Фалуш — «Операция «Катамаран». Повесть о работе органов госбезопасности Народной Венгрии, сорвавших одну из операций западных спецслужб, направленную на подрыв экономики республики.© «Молодая гвардия», 1985 г.
В основе романа известного югославского писателя — история о том, как группа узников, освобожденных из фашистского концлагеря, идет по следу одного из своих палачей.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.