Современная проза Сингапура - [18]

— Корабли — как красиво! — неожиданно воскликнула она.

К изумлению Куан Мэна, она подбежала к балюстраде и не отрываясь смотрела на корабли.

Ее голос оказался глубоким и низким — скорей рожок, чем флейта. Ну что ж, проиграл пари, сказал себе Куан Мэн, почему-то странно удовлетворенный. Он достал три доллара из бумажника в левом брючном кармане и переложил их в правый. Квиты, сколько проиграл, столько заплатил. Куан Мэн подошел к балюстраде и оперся о нее рядом с Анной.

— Люблю море и все, что с морем связано. Корабли люблю, — сказала Анна, поворачиваясь к нему с улыбкой.

— А чем вы занимаетесь? — спросил Куан Мэн.

— Собираюсь стать учительницей. Уже два месяца учусь в педагогическом колледже.

— Наверное, преподавать хорошо.

— Мне хочется.

— Эй вы, двое! Хватит там! Уже опаздываем! — крикнул Хок Лай.

Куан Мэн и Анна повернулись. Сесилия звонко смеялась. Смех у нее округлый, как ее глаза-яблоки, подумал Куан Мэн.

К «Одеону» подъехали на такси. Как всякий смертный из плоти, крови и костей, Куан Мэн, очутившись в переполненном темном зале, забыл о своем мире, захваченный другими, целлулоидными мечтами. Они не отпускали его целых два часа.

Глава 7

На следующее утро не проснулись даже его уши, и матери пришлось посылать брата, чтобы вытащить Куан Мэна из постели. Он сразу вспомнил, что ему ничего не снилось. Он чувствовал себя разбитым и усталым. Шесть часов мертвецкого сна. Часы небытия. Мертвецки проспал жизнь и вернулся к ней смертельно усталым. Вот удивятся все эти христиане в день воскресения мертвых. Вот кто будет смертельно усталым от смерти. Представлять себе это зрелище было смешно. Насмешливое настроение помогло — Куан Мэн вполне проснулся. Хохма с утра — здоровью сестра, бурчал он по дороге в ванную. Оценивающе посмотрелся в квадратное зеркало: волосы пока на месте, зубы пока белые, глаза пока красные, язык пока покрыт налетом. Ничья. Два плюса, два минуса.

После обычных приготовлений к тому, чтобы выдержать грядущий день, Куан Мэн пошел завтракать на кухню. Младшие уже ушли в школу. За столом сидел отец, одетый в то, в чем он обыкновенно спит — в белой майке и широких застиранных штанах от старой пижамы в голубую полоску. Куан Мэну секунду казалось, будто сегодня воскресное утро, потом он точно вспомнил: нет, суббота — или?.. Да неужели он проспал два дня мертвым сном, почти как Рип ван Винкль?! Куан Мэн заметил, что отец небрит — редкая щетина торчала на его верхней губе. Он сидел, поджав под себя одну ногу, и неспешно читал «Стрэйтс таймс». Куан Мэн молча опустился на свой стул. Мать поставила перед ним рисовую кашу, он взялся за палочки.

— Может быть, ты все-таки попробуешь съесть немножко каши? — озабоченно спросила мать.

— Нет. Только кофе, — негромко ответил отец.

— Обязательно сходи сегодня к доктору, — сказала мать.

— Тебе не лучше, па? — спросил Куан Мэн.

— Да ничего. — Отец перевернул газетную страницу. — Это все мое давление. Пройдет.

— Отец еще на той неделе допил свои таблетки, а к доктору не ходил. Доктор говорил, что ему надо принимать их все время. Так нет — отец же у нас упрямый. Думает, он больше доктора понимает.

— Хватит, хватит. Попозже к доктору схожу.

Куан Мэн пошел на остановку один. Утро было таким ясным — не омраченное ни единым облачком, небо сверкало, как серебряный щит. Куан Мэн почувствовал, что день будет очень жарким, и сразу начал потеть под рубашкой. Хорошо хоть, что суббота — короткий день. После обеда на работе будет невозможно высидеть, а так — до часу дня, а там он свободен! Легким шагом подошел он к остановке.

Люди, собравшиеся на остановке, ждали терпеливо, даже с каким-то удовольствием, будто на их настроении сказывалось ясное небо и яркое солнце. Радовались они, впрочем, другому — они знали, что их ожидает в этот день всего несколько часов работы, а это еще можно было вытерпеть. Каждый предвкушал полтора дня свободы, и свобода была совсем близко.

Машинально делая свое дело на работе, Куан Мэн размышлял о свободном вечере. Куда его девать? Поехать искупаться? Больше ведь ничего не придумаешь. Почему-то именно в этот день ему хотелось чего-то необычного.

Позвали к телефону. Хок Лай или Порция, думал он, беря трубку.

— Алло!

— Алло, — отозвался неуверенный голос. — Это ты, Мэн? Это дядя Чеай говорит.

— Я слушаю, дядя.

Не случилось ли чего, подумал Куан Мэн: ни дядя Чеай, ни кто другой из родственников никогда еще не звонил ему на работу.

— Ты извини, Мэн, что я тебя отрываю, — сказал дядя смущенным тоном, в котором явно слышалась просьба об одолжении. — Ты не мог бы выручить меня деньгами? Мне нужно немного и всего на несколько дней. Я не подведу тебя.

Куан Мэн почувствовал, как у него отлегло от сердца, и улыбнулся. Добрался-таки до меня, старый черт. Еще никогда в жизни никто не просил денег у Куан Мэна, и он пока не владел искусством отказывать.

— Пожалуйста, дядя Чеай. Сколько вам нужно?

— А сколько ты можешь дать? — спросил дядя, начиная нажимать.

— Ну, у меня вообще-то немного, сейчас ведь конец месяца…

— Я понимаю, я понимаю! — Дядя испугался, что неожиданное счастье может ускользнуть. — Долларов пятьдесят найдется?