Современная польская повесть: 70-е годы - [65]
Так, отец, ты должен закончить траурную речь, родившуюся в моем воображении, речь, произносимую на воображаемых похоронах над гробом Навались.
Если бы тебе захотелось поговорить о деревне, то ты мог бы сказать, повторяя за стариками, что в ней теперь меньше деревьев и что зелень уже не так бушует и не прикрывает домов, потому что их уже невозможно прикрыть; они большие, их разноцветные стены и крыши проглядывают сквозь зелень деревьев; в твои юные годы, если посмотреть на нашу деревню со стороны, хотя бы с разбитой дороги, ведущей в город, домов не было видно, только деревья; и если кто не знал, что под этими клубами зелени — как говорил старый учитель, — под этими огромными зелеными перинами скрыты халупы, так мог бы подумать, что их вообще там нет.
А сейчас, когда смотришь на деревню с дороги, то зелень кажется дырявым решетом, сквозь которое просматриваются разноцветные дома, и уж верхушки деревьев не всегда теперь выше труб, некоторые дома высокие и с балконами, чтобы все было как в городе. С этих балконов, собственно, не на что смотреть, разве что на мотоциклы, машины и телеги на дороге, да на коров и лошадей на пастбище тут же сразу за дорогой.
Дома эти — творения сыновей Навались, работающих на трех фабриках, построенных недалеко от деревни.
Если внимательно присмотреться к нашей деревне с той разбитой дороги, то можно заметить разрыв в порядке домов поближе к нижнему концу деревни, где есть небольшое озеро; этот просвет образовался там, где пастбище сужается в узкую, не застроенную и не засаженную деревьями горловину и переходит в другое пастбище, небольшое, окруженное молодыми тополями.
Этот маленький выгон служит местом развлечений для сынков Навались, работающих на ближайших фабриках и приезжающих к своим семьям на воскресенья и в праздники.
На небольшом пятачке пастбища каждую неделю после вечерни происходит нечто вроде выставки, вроде публичного показа сынков, там выносится оценка их внешнему виду, их лицам, костюмам, карманам.
Отцы стоят под топольками, похожие на старых, усталых птиц, опустившихся на землю, и наблюдают за развлечениями сынков, сверля их поблекшими, в красных ободках глазами.
По небольшому выгону кружат их сынки в новых костюмах с оттопыренными от заработанных денег карманами, там пухлые бумажники не дают соприкоснуться подкладке с подкладкой; приятно радуют отцовские глаза эти раздувшиеся карманы сынков; а сынки танцуют, пьют водку или пиво у буфета, запускают руки в пасти карманов и, небрежно вытащив деньги, швыряют их с безразличием на стойку буфета; случается, кто-нибудь, увидев отца под молодыми тополями, отнесет ему кружку пива или подаст знак подойти к буфету; тогда сердце старика наполняется радостью, он сдувает белую пену с пива так, словно сдувает собственную старость; на лице его появляются краски, а в глазах блеск, он поднимает голову, ощущает себя ровесником сына — хо, хо, сынок, тащи свой карман в город, на фабрику, а я как-нибудь сам…
Постоит немного старик у буфета и отойдет под топольки, окружающие маленький загон, как бы опять возвращаясь в собственную старость.
Теперь карательная группа продвигается совсем медленно, великодушие доходит до предела; тот, кто идет первым и держит конец веревки, оборачивается и спрашивает — не слишком ли натягиваю веревку?
А Б. М. добавляет — если тебе тяжело идти, иди медленнее.
Плетка спокойно свисает вдоль его правой ноги; позади осталась узкая песчаная дюна, та странная дюна, которая днем серая, а ночью становится белой, чуть ли не сверкает серебром.
Я отправился в тот городок, еду поездом, кругом однообразный, страшно однообразный пейзаж, поля, перелески, дома, вокзалы, поля, перелески, дома, вокзалы, все одно и то же…
В купе напротив меня сидит молодая, красивая девушка, она читает газету, но время от времени посматривает на меня; я ей явно нравлюсь.
Не искушай меня, девушка, я отправился в незнакомый мне далекий город, чтобы свершить месть.
Вот уже озерцо, легкий ветерок поднял на нем небольшую зыбь; мне кажется, что по воде плавают стеклянные льдинки, а возможно, оно покрыто мертвыми, всплывшими рыбами; за озером лес, дремучий, насупленный, спесивый; вдали очертания гор, они похожи на огромную, старую, щербатую пилу, давным-давно брошенную какими-то великанами на свалку; горы — признак того, что поезд приближается к городку, в который я еду, чтобы разыскать Б. М. и отомстить.
Думаю, что уже само мое появление будет местью, оно нарушит покой Б. М., если он у него есть, им овладеет страх.
Паровоз протяжно просвистел, скоро вокзал; поезд вдруг влетает из света в мрак, будто изо дня в вечер, вот он уже под железным навесом перрона.
Городок безлюден, дома раскинуты далеко друг от друга, между ними пустыри, улицы с выбоинами; мне известно лишь, что Б. М. живет в этом городке, но я не имею представления, где именно он живет и работает.
Угрюмая и подозрительная сестра Б. М. наверняка знает его точный адрес, но она не назвала мне даже города, сказала только — уехал на западные земли — и захлопнула перед носом дверь; а представитель местных властей сообщил мне лишь название города.
Два убийства, совершенный Войцехом Трепой, разделены тридцатью годами, но их причина коренится в законах довоенной деревни: «Доля многих поколений готовила его к преступлениям». В молодости Трепа убил жениха сестры, который не получив в приданное клочка земли, бросил беременную женщину. Опасение быть разоблаченным толкнуло Трепу спустя годы на второе убийство.Эти преступления становятся предметом раздумий прокурора Анджея табора, от лица которого ведется повествование.
Повесть показывает острую классовую борьбу в Польше после ее освобождения от фашистских захватчиков. Эта борьба ведется и во вновь создаваемом Войске Польском, куда попадает часть враждебного социализму офицерства. Борьба с реакционным подпольем показана в остросюжетной форме.
«…Ни о чем другом писать не могу». Это слова самого Юлиана Кавальца, автора предлагаемой советскому читателю серьезной и интересной книги. Но если бы он не сказал этих слов, мы бы сказали их за него, — так отчетливо выступает в его произведениях одна тема и страстная необходимость ее воплощения. Тема эта, или, вернее, проблема, или целый круг проблем, — польская деревня. Внимание автора в основном приковывает к себе деревня послевоенная, почти сегодняшняя, но всегда, помимо воли или сознательно, его острый, как скальпель, взгляд проникает глубже, — в прошлое деревни, а часто и в то, что идет из глубин веков и сознания, задавленного беспросветной нуждой, отчаянной борьбой за существование. «Там, в деревне, — заявляет Ю.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Обычный советский гражданин, круто поменявший судьбу во времена словно в издевку нареченрные «судьбоносными». В одночасье потерявший все, что держит человека на белом свете, – дом, семью, профессию, Родину. Череда стран, бесконечных скитаний, труд тяжелый, зачастую и рабский… привычное место скальпеля занял отбойный молоток, а пришло время – и перо. О чем книга? В основном обо мне и слегка о Трампе. Строго согласно полезному коэффициенту трудового участия. Оба приблизительно одного возраста, социального происхождения, образования, круга общения, расы одной, черт характера некоторых, ну и тому подобное… да, и профессии строительной к тому же.
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.
Эта книга пригодится тем, кто опечален и кому не хватает нежности. Перед вами осколки зеркала, в которых отражается изменчивое лицо любви. Вглядываясь в него, вы поймёте, что не одиноки в своих чувствах! Прелестные девочки, блистательные Серые Мыши, нежные изменницы, талантливые лентяйки, обаятельные эгоистки… Принцессам полагается свита: прекрасный возлюбленный, преданная подруга, верный оруженосец, придворный гений и скромная золушка. Все они перед Вами – в "Питерской принцессе" Елены Колиной, "Горьком шоколаде" Марты Кетро, чудесных рассказах Натальи Нестеровой и Татьяны Соломатиной!
Этот сборник составлен из историй, присланных на конкурс «О любви…» в рамках проекта «Народная книга». Мы предложили поделиться воспоминаниями об этом чувстве в самом широком его понимании. Лучшие истории мы публикуем в настоящем издании.Также в книгу вошли рассказы о любви известных писателей, таких как Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.
Марковна расследует пропажу алмазов. Потерявшая силу Лариса обучает внука колдовать. Саньке переходят бабушкины способности к проклятиям, и теперь ее семье угрожает опасность. Васютку Андреева похитили из детского сада. А Борис Аркадьевич отправляется в прошлое ради любимой сайры в масле. Все истории разные, но их объединяет одно — все они о бабушках и дедушках. Смешных, грустных, по-детски наивных и удивительно мудрых. Главное — о любимых. О том, как признаются в любви при помощи классиков, как спасают отчаявшихся людей самыми ужасными в мире стихами, как с помощью дверей попадают в другие миры и как дожидаются внуков в старой заброшенной квартире. Удивительные истории.
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!