Современная нидерландская новелла - [145]

Шрифт
Интервал

— Перестань, в конце концов, курить.

— Все равно помру, — ответил он, опять закуривая свои любимые «Кабаллеро».


Костер из рождественских елок, автомобильных покрышек и старой рухляди ярко освещал улицу. Никто не спал в эту ночь, люди высыпали из домов, пускали ракеты, устраивали фейерверки. Какой-то трусишка жался в сторонке с бенгальским огнем. Дети, которых не выпустили на улицу, облепили окна. А тем временем в больнице умирал дедушка, и нам пришлось задернуть шторы, чтобы ничем не нарушить атмосферу скорби.


Ранним морозным утром я увидела, как они вчетвером медленно подходят к дому, шагая прямо по остаткам самодельных китайских шутих и мрачно глядя перед собой.

Я поднялась с раскладушки, специально выставленной в ту ночь на веранду, и открыла им дверь.

— Не спишь? — тихо спросила мать.

— Дедушка умер, — сказал отец.

— Он теперь на небесах, — сказала тетя Кристина.

— Когда мы пришли, он был уже одной ногой там, — сказала мать. — Даже не узнал нас.


В первое воскресенье весны я на новеньком велосипеде моей матери поехала на кладбище.

Солнце буднично светило на нарциссы и мертвецкую из красного кирпича. По тропинкам среди могильных плит и газончиков гуляли люди в нарядной одежде, болтая между собой и, как на выставке, рассматривая старинные надгробия. Имя дедушки было высечено на могиле третьим, хотя лежал он сверху. «Дорогой дедушка», — подумала я.

— Да, за ней постоянно присматривает садовник, — услышала я слова вдовы, обращенные к родственникам. Она стояла возле памятника с надписью: «Здесь покоится мой любимый муж».

У надгробия, украшенного медным крестом, супружеская чета тщетно пыталась утихомирить своих ребятишек, одергивая то одного, то другого и упрекая их в отсутствии почтения к умершему. Раздражение от усталости, мурашки по телу и переполненный желудок — короче говоря, мной овладело обычное воскресное состояние.

«Дорогой дедушка», — опять подумала я и смахнула слезинку, весьма подходящую к случаю, но не имеющую ничего общего с дедушкой. При мысли о блестящем новеньком велосипеде, на котором я еще часок смогу покататься, если поеду дальней дорогой, ко мне вернулось хорошее настроение, и я направилась к выходу.


На пахнущей увядшими цветами тележке сидел и насвистывал цветочник. Позади него, за кладбищем, начинался Схевенингский лес, где по ночам на девушек нападают разбойники. Я повернула направо, к велосипеду. Но он куда-то исчез. Перепуганная, я побежала вдоль ограды, потом опять вернулась к торговцу, который бездумно перебирал никелевые монетки в своей коробке. Оказалось, он ничего не знает, ничего не видел.

Я обежала весь лес, не встретив ни единого разбойника, готового перерезать мне горло, но и велосипеда матери тоже не нашла.


В кафе на углу за пивом и спортивными новостями скучающие отцы коротали воскресный день. Дети Хесселингов, все на одно лицо, сидели на крыльце веломастерской и играли в камешки; руки у них посинели от холода, под ногтями скопилась грязь.

Я потянула за веревку, пропущенную в дырочку на входной двери, и боком распахнула дверь. Дорогой дедушка, помоги мне! Я прошла на кухню, где в привычном запахе переваренной фасоли и тушеного мяса суетилась мать. К счастью, в наказание меня оставили без обеда.

РАЗРЫВ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Перевод И. Волевич

Стин расправила сзади пальто и приготовилась сесть. Автобус неожиданно дернул с остановки так резко, что она шлепнулась на сиденье, а ноги подскочили кверху. Обернувшись, Стин увидела, что никто из пассажиров, которые тоже испугались, не обратил на нее внимания, и с раздражением уставилась прямо перед собой. В зеркальце на ветровом стекле отражалось лицо шофера. Противная физиономия, думала она, карим глазам нельзя доверять. Прижав сумку к животу, она левой рукой ухватилась за спинку переднего сиденья. У меня глаза голубые, размышляла она, и парни когда-то говорили, что это очень красиво. «Ну и глаза у тебя, Стин», — говорили они. У Дана глаза тоже были голубые, как небо над Джакартой. Последние дни своей жизни в лагере он так буравил ими вонючих япошек, словно хотел их на месте уничтожить. Впрочем, и голубым глазам не всегда можно доверять, сердито думала она, например Хансу, этому ничтожеству, подлецу, отцу моего внука и мужу моей единственной дочери. «Ой, мама, мама, — сколько раз сквозь слезы жаловалась Нел, — опять он приплелся домой пьяный, опять дал на пятьдесят гульденов меньше, чем полагалось». Мало того, Нел еще приходилось стаскивать с этого паршивца штаны. Кто бы мог подумать, у него такие порядочные родители и вполне приличная, ответственная работа. А как он ухаживал за Нел, приносил ей подарочки, а своей будущей теще — цветы.

В январе прошлого года, в воскресенье, она стояла на кухне и разрезала слоеный пирог, а он вошел с букетом оранжерейных нарциссов и спросил, нельзя ли им поговорить с глазу на глаз. «Конечно, Ханс, — сказала она и в шутку добавила: — Прикрой только дверь в коридор, чтобы Нел не услыхала».

Он сказал, что придерживается старых обычаев, и торжественно попросил у нее руки дочери. А она-то, стыдно вспомнить, сострила: «Бери, Ханс, не только руку, но и все остальное». Двадцать первое марта пало на воскресенье, на субботнее утро список регистрирующихся был уже полон, поэтому им пришлось расписаться в пятницу. Что тут было! При одной мысли об этом Стин опять вскипала от злости. Этот идиот записался на так называемую церемонию для двух пар. Какое унижение! Все родственники негодовали: так испоганить самый прекрасный день в жизни молодой девушки! Муниципальный чиновник в своей речи только один раз обратился к ним лично, сперва он сказал жениху из другой пары: «Вы по профессии каменщик и сможете помочь жене благоустроить дом, а вы, менеер, — обратился он к Хансу, — как страховой агент, безусловно, обеспечите будущее своей супруги и детей».


Еще от автора Симон Кармиггелт
Искатель, 1992 № 01

Содержание:Дэвид Моррелл. Первая кровь (роман, перевод Л. Дымова), стр. 3-107Белькампо. Кровавая бездна (рассказ, перевод Н. Ивановой), стр. 108-127.


В Гааге

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кровавая бездна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранное

Книга знакомит с лучшими новеллами нидерландского прозаика старшего поколения, написанными в разные годы. Многокрасочная творческая палитра — то реалистическая, то гротескно-сатирическая, пронизанная элементами фантастики — позволяет автору раскрыть глубины человеческой психологии, воссоздать широкую картину жизни.


Дорога воспоминаний

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Несколько бесполезных соображений

Книга знакомит читателя с творчеством крупнейшего нидерландского прозаика старшего поколения, мастера короткого рассказа. Миниатюры Кармиггелта повествуют о заботах и чаяниях простых людей. Простые и короткие, веселые и грустные, его маленькие рассказы более 40 лет радовали нидерландцев.