Современная наука и философия: Пути фундаментальных исследований и перспективы философии - [29]

Австрийский физик, один из создателей квантовой механики, Э. Шредингер пояснил это представление о локальном как выражении временного и пространственного многообразия мира следующим примером. Если в кристалле молекулярная структура повторяется, то иначе обстоит дело со все более и более сложной органической молекулой, в которой каждый атом, каждая группа атомов играет индивидуальную роль, не вполне равнозначную роли других атомов и групп. Молекулы, содержащие генетический код, «представляют наивысшую степень упорядоченности среди известных нам ассоциаций атомов… в силу той индивидуальной роли каждого атома и каждого радикала, которую они здесь играют»[15]. Неклассическая наука отказывается от игнорирования индивидуума, будь то молекула, атом или другое локальное образование, что было характерно для статических концепций классической науки. Дальнейшее развитие этой тенденции связано с возрастанием значения тех философских обобщений, представлений о пространстве, времени, веществе, которые вытекают из теории относительности, квантовой механики и других отраслей современного естествознания.

Познание

Меганаука и философия

В чем отличие философии от того, что иногда называют меганаукой или «большой наукой» (имеются в виду наиболее фундаментальные научные исследования)? И в чем связь между ними, в частности каково воздействие меганауки на развитие философии?

Для ответа на эти вопросы необходимо остановиться на критериях включения тех или иных исследований в число наиболее фундаментальных. Подобное включение отнюдь не лишает такие исследования критерия эмпирического подтверждения, которое состоит и в эксперименте, и в логических и математических операциях, позволяющих сблизить эксперимент и концепцию, вывести экспериментальный результат из теоретических положений. Соответственно наиболее фундаментальные исследования в общем случае сохраняют структуру науки: они остаются физическими, астрофизическими, химическими или биологическими, не выходя из рамок данной отрасли науки. Однако результаты фундаментальных исследований могут быть перенесены в другие области науки в качестве исходных звеньев анализа, хотя и не становятся при этом философскими положениями. Требуется долгий путь обобщения, охватывающего не только эти результаты, но и гораздо более значительную сумму данных, чтобы оно вошло в философскую мысль. Вместе с тем результаты фундаментальных исследований оказываются наиболее динамичной и важной частью той суммы данных, которая служит непосредственным объектом философского обобщения. Фундаментальные исследования ограничены определенным рядом явлений, определенной пространственно-временной областью и в то же время связаны с ясной перспективой последующего переноса их результатов в другие области.

В XVII– XVIII веках именно такими были механико-математические исследования. Наклонная плоскость Галилея и другие методы опирались на вполне конкретные и в этом смысле ограниченные экспериментальные или теоретические данные, но универсальный характер механико-математических соотношений представлялся бесспорным. Фундаментальный характер указанных соотношепий являлся выражением сводимости картины мира к механико-математическим представлениям. Материалистическая философия видела в такой сводимости свою опору, но отнюдь не себя самое, поскольку опиралась на обобщение результатов всей науки и всей практики своего времени. Лишь очень редко в экспериментах и дедукциях механиков и математиков XVIII века видели некий experimentum crucis, однозначно решающий философские споры. Эксперименты и дедукции Галилея, Гюйгенса, Ньютона, Лагранжа и т. д. приобретали такой характер вместе со всей суммой фактов и выводов научного исследования в качестве материала для философского анализа и обобщения.

В XIX веке механико-математические исследования оставались фундаментальными в той мере, в какой здесь создавались универсальные законы. Но само понятие универсальных законов изменилось, и соответственно изменилось понятие фундаментальных исследований, которые, впрочем, не фигурировали тогда в явной форме под этим названием ни в науке, ни в философии. Это связано с утвердившейся в науке идеей несводимости к механическому движению более сложных его форм. По существу, в XIX веке наиболее фундаментальными исследованиями были эксперименты и наблюдения, демонстрирующие неотделимость сложных процессов от механического движения и вместе с тем их специфическую, несводимую к механике, природу.

Такие исследования в XIX веке шли от конечного к бесконечному, по преимуществу к бесконечно малому. Аналитическая механика сделала соотношение бесконечно малых приращений пространства и времени исходным соотношением механики. Другая тенденция фундаментальных исследований-поиски специфических закономерностей сложных форм движения – выражалась в развитии молекулярно-атомистических представлений. В результате основным направлением науки XIX века стали поиски структуры микромира. Б. Риман заявлял, что бесконечно большое не представляет существенного интереса для науки, основной путь познания мира – изучение бесконечно малого. «От той точности, с которой нам удается проследить явления в бесконечно малом, существенно зависит наше знание причинных связей. Успехи в познании механизма внешнего мира, достигнутые на протяжении последних столетий, обусловлены почти исключительно благодаря точности того построения, которое стало возможно в результате открытия анализа бесконечно малых и применения основных простых понятий, которые были введены Архимедом, Галилеем и Ньютоном и которыми пользуется современная физика».