Современная культура и Православие - [47]

(Ин. 6, 53-54). Всякие попытки отыскать альтернативный путь спасения, даже если этот путь претендует на то, чтобы пролечь по пространствам творческих дерзаний, противоречит Евангелию и Божьему Промышлению о человеке.

Таким образом, вершиной человеческого творчества оказывается "умное делание" - исихазм, то есть достижение подвижником бесстрастия, внутреннего покоя и тишины, богословие "умной" молитвы. Достигаемое в исихазме бесстрастие - не простое умерщвление страстей, но высвобождение в человеке его "лучших энергий" [127] . Подвиг этот состоит в упрощении ума, в очищении его от всего внешнего, чувственного, греховного и раздробленного, дабы, вернувшись внутрь, к простоте Единого, он мог, восприняв Божественные энергии, достичь Фаворского света.

"Исихастское богословие в своей сущности - это поэзия по образу Поэта-Творца, это рождение слова по образу... Слова" [128] .

Именно в силу этого "поэтика исихастского богословия совпадает с его поэзией. Поэзия есть творческая синергия подвижника-исихаста с Самим Поэтом-Творцом всего бытия, поэтому поэзия творит свою реальность и совпадает с ней" [129] . В этом смысле творчество не "отражает" жизнь, а само является высшим ее проявлением.

В наибольшей полноте этот процесс жизнетворчества осуществляется непосредственно в Церкви, в самом церковном богослужении, являющем собой таинственно совершающееся Боговоплощение. Ибо церковное богослужение содержит не только воспоминание о каком-либо Евангельском и церковном событии, облеченное в художественные символы, но и само их совершение, саму их реальность: Христос действительно таинственно рождается в Рождество, действительно умирает в Страстную Пятницу и действительно воскресает во Святую Пасху.

"Господь продолжает жить в Церкви в том образе Своего земного явления, которое, совершившись во времени, продолжает существовать во все времена" [130] . Дух Святой, пребывающий в Церкви, имеет власть актуализировать реальность земного существования Спасителя и священных церковных событий и делать детей Церкви их действительными соучастниками и свидетелями.

Красота церковного богослужения - это Слава Божия, явленная церковному народу. Это - то умное художество, которому открывается в Церкви "небо на земле" ("В храме стояще Славы Твоея, на небеси стояти мним"). Церковное предание свидетельствует о том, что именно эта неизреченная Красота и была главным аргументом для равноапостольной княгини Ольги, когда она "выбирала веру".

Эта Красота и объединяет художественную и богослужебную жизни Церкви в едином творческом устремлении, направленном к преображению мира и обожению человека. Суть в том, что феноменальное здесь претворяется в онтологическое: человеческое церковное покаяние оказывается в то же время "баней пакибытия", а вкушение Крови и Тела Христовых - Причастием.

Именно в этом смысле воцерковление жизни подразумевает всецелое творческое преображение ее в непрестанное богослужение и богообщение.

Поэтому в идеале "Время сотворити Господеви", - эта молитва дьякона перед началом Литургии - может быть предпослана всем начинаниям человеческой личности, облеченной своеобразной харизмой творчества.

Таким образом, творчество телеологично: оно предполагает соответствие цели и причины, результата и позыва, воплощения и идеи, замысла Божьего и свободной человеческой воли.

Творец Красоты

Мы познаем Творца через Его творение, которое поистине художественно: "добро зело". Мы познаем Творца как Поэта. Вот так на языке самой высокой поэзии Сам Бог описывает Свое творение в слове, обращенном к Иову:

Где был ты, когда

Я полагал основания земли?..

Кто положил меру ей?..

Или кто протягивал по ней вервь?

На чем утверждены основания ее,

или кто положил краеугольный камень ее,

при общем ликовании утренних звезд,

когда все сыны Божии восклицали от радости?

Кто затворил море воротами, когда оно исторглось,

вышло как бы из чрева,

когда Я облака сделал одеждою его

и мглу пеленами его.

И утвердил ему Мое определение,

и поставил запоры и ворота.

И сказал: доселе дойдешь и не перейдешь,

и здесь предел надменным волнам твоим?

Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру

и указывал ли заре место ее,

Чтобы она охватила края земли

и стряхнула с нее нечестивых,

Чтобы земля изменилась, как глина под печатью,

и стала, как разноцветная одежда <...>

Нисходил ли ты во глубину моря

и входил ли в исследование бездны?

Отворялись ли для тебя врата смерти,

и видел ли ты врата тени смертной? <...>

Входил ли ты в хранилища снега

и видел ли сокровищницы града, <...>

По какому пути разливается свет

и разносится восточный ветер по земле? <...>

Есть ли у дождя отец? или кто рождает капли росы?

Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, - кто рождает его? <...>

Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они

и скажут ли тебе: вот мы? <...>

Ты ли дал красивые крылья павлину

и перья и пух страусу?

Он оставляет яйца свои на земле,

и на песке согревает их,

И забывает, что нога может раздавить их

и полевой зверь может растоптать их; <...>

Потому что Бог не дал ему мудрости и не уделил ему смысла;

А когда поднимется на высоту, посмевается коню