Современная девочка - [57]
— Гупало, нема часу![4] — поторопил тот, с фотоаппаратом. Он достал его из чехла, приготовился фотографировать.
— Стреляй, кому говорю! — Гупало приложил дуло автомата к затылку Игоря. — Вб’еш ii единим пострiлом — даруем тoбi життя! Ну?[5]
Игорь целился. Он был скован страхом, руки дрожали так, что пальцы с трудом удерживали маленький удобный пистолет. Выстрелить в ногу… Ника упадет… Неужели не догадается притвориться мертвой? Его отпустят: у них нет времени, спешат. Хотя разве много нужно времени, чтоб выпустить пулю в затылок? Не дотрагивается, а все равно от него холод. Затылок заледенел… Нет, нет, его не убьют… Нику могут — у нее значок комсомольский так и сверкает на груди, режет глаза… Они не дураки, давно заметили, конечно, а он и сказать им может, что его из комсомола исключили. Пока еще не исключили, грозятся только, да какая разница, какой он комсомолец… Наверное, его отпустят… Отпустят! Не убьют!
— Ну? — Холодное толкнулось в затылок. Игорь стал целиться в ногу, выше колена.
— Не туда целишь, — сказал Гупало. — Останется жива — пощады не жди.
Он подстукнул локоть Игоря, приподымая его:
— Вище, вище! Целься в той самий, червоний, що на грудях…
Игорь смотрел только на значок, не мог поднять глаз выше, чтоб не видеть лица Ники, ее глаз. Все равно погибать обоим… А так хоть он живой… Кто узнает? Никто!
Он нажал курок. Щелкнул фотоаппарат.
Что-то темное ожгло Игоря по глазам, его куда-то волокли, он не успевал переставлять ноги, цеплялся за кусты, за корни, проваливался в ямы, повисал в воздухе. Упасть ему не давали, толкали, тянули, только красные круги в туго, до боли чем-то плотным стянутых глазах…
Клара ходила вокруг пенька, рвала листочки, нанизывала на прутик — делала себе лесную шапочку, что-то тонко мурлыкала. Долго сердиться и унывать она не умела. Алик все еще трудился над палочкой; ее незатейливый орнамент был готов, подчищал его ножичком. Чтоб утешить, Алик пообещал подарить ее Кларе. Они оба услышали возглас Игоря, слов не разобрали.
— Идем к ним, хватит! — встревожилась Клара. — Слышишь, нас зовут!
— Да подожди ты! — снова удержал ее Алик. — Пусть еще позовут.
Но больше ничто не перебивало обычного лесного шума. Однако Клара уже не пела. Выбирая красивые листочки ветреницы, ходила по кругу, все дальше от Алика, напряженно прислушиваясь. Теперь ее беспечное согласие устроить свидание Игорю с Никой не казалось таким пустяковым. Кто знает этого Игоря… Ее он ни разу не обидел, но ведь не зря ходят слухи, что с девчонками он не церемонится.
Отойдя подальше от пенька, Клара побежала к оврагу, не слушая больше окриков Алика. Он догнал ее, схватил за руку; Клара дернулась, боднула его головой в грудь. Не сумев вырваться, хотела завизжать, уже набрала полную грудь воздуха.
— Ненормальная! — Алик зажал ей рот рукой. — Тихо! — приложил палец к губам.
И Клара сразу испугалась: с того места, где они оставили Нику и Игоря, долетали чужие голоса.
Осторожно разводя ветки, они подбирались к оврагу: Алик впереди, за ним Клара, уцепившись за его куртку.
Увидели последнее: выстрелил Игорь, упала Ника, двое парней поволокли Игоря, скользя по склону, в овраг.
Не разбирая дороги и не соблюдая больше тишины, мчались они прочь, через просеку, по тропинке — к городу, к дороге, где люди и безопасность. Клара первая выскочила на дорогу, замахала проходящей машине.
— Зачем? — крикнул Алик. — Туда! — Он показал в сторону военного городка…
Когда они вернулись к оврагу, Ника все так же лежала у сосны, но ни парней, ни Игоря обнаружить не удалось, как ни прочесывали солдаты лес и овраг.
Клара боялась подходить к Нике, боялась страшного, непоправимого. Однако врач, наклонившись над Никой и повернув ее лицом вверх, сказал, обращаясь к лейтенанту:
— Немедленно в госпиталь!
Слезы хлынули из Клариных глаз: жива, жива!
Бойцы положили Нику на палатку, бережно подняли и понесли, стараясь не задевать за кусты. Клара и Алик шли сзади.
— Романтики захотелось? — спросил лейтенант. — Небось мамочка сто раз предупреждала: «Не ходите, детки, в лес гулять…»
Клара ничего не ответила, заплакала в голос, размазывая слезы по лицу. Да, да, это она виновата, она заманила Нику в лес… И что только теперь будет?
Алик сорвал несколько листьев, протянул Кларе:
— На, вытрись да не реви. — Он нагнулся к ней, прошептал: — В лесу мы встретились случайно, никакого уговора не было. Поняла? Про Игоря и Нику молчи. Поняла? Мы с тобой пошли собирать цветы, а в это время на них напали. Кто стрелял, мы не видели. Поняла?
Клара покорно кивала головой.
Глава двенадцатая. ГАРРИ МИГ
Его не били. То есть не били специально. Связали руки, чем-то вонючим заткнули рот. Толкали в спину кулаками и прикладом, тянули под руки. Слепые ноги лезли на пни, в ямы, в голенище сапога попала палка или шишка, разъедала ногу… Потом где-то отлеживались, пахло землей, прелым листом. Не развязывая глаз и рук, швырнули в телегу, на ноги навалилось что-то тяжелое — то ли люди, то ли поклажа. Он не чувствовал, живое это или нет — ноги и руки омертвели, — но он был рад, что хотя бы изо рта вынули мерзкий кляп. Людей вокруг стало больше, он понял это еще в лежке, по дыханию, по еле слышным движениям. Но все молчали — ни слова, ни звука. И он молчал, даже когда не стало во рту тряпки. Любые слова — бесполезно… Что сказать, как, кому? Не то что каких-то слов, которые разжалобили бы этих лесных людей, а самых простых у него не осталось. Ощущал себя как оболочку, внутри которой — пустота.
