Совместный исход, 1980 - [5]

Не используют ли Юрку, как и Бовина, в качестве распространителей угодных на будущее слухов?

Перебрал Юрка и возможных кандидатов на первое место. Косыгин перенес тяжелейший инфаркт и вообще не уходит только потому, чтоб не выглядеть дезертиром («прецедент»). Тихонов - дерьмо и как человек и как профессионал и заваливает дело еще больше, чем Косыгин. Устинов был бы на время неплохим премьером, однако его пустили по другой части. Романова не подпустят, да и подгадил он себе сильно свадьбой дочери в Таврическом с битьем посуды из собраний Эрмитажа. После чего Суслов ему «делал внушение». С Черненко будет кончено на другой день после ухода «Самого»: так всегда и всюду бывает с любимчиками. Хотя он и не плохой мужик сам по себе. Суслов не хочет и не может, хотя в сложившейся ситуации играет «позитивную роль», не давая распасться верху вовсе. Кириленко отпал - и потому, что предложил однажды «помочь Самому» отдохнуть от дел, и потому, что они с М.А. терпеть друг друга не могут. И вообще средний возраст ПБ - далеко за 70, а меньше 60-ти только одному Романову.

Остается Ю.В. Но а) - больной, б) - из «этого учреждения». Опасен Щелоков, не сам по себе, а потому, что в Москве именно у него в руках главная вооруженная сила: две дивизии НКВД и милиция. Гарнизона же в Москве нет - только академии и училища, которые не вооружены. Я выразил сомнение: неужели мы еще не выросли из того возраста, когда судьба страны может зависеть от двух дивизий?.. Юрка смеялся свои матерно- саркастическим смехом.

Генеральный никогда-то не блистал интеллектом, хотя и был хорошим доброжелательным человеком. Теперь же это полный маразматик. Я, - говорит, - все время сопоставляю его с моей теткой. У нее - все те же признаки, внешние и внутренние (появление недоброжелательности, отчуждения, вражды даже к тем, к кому была раньше привязана, замкнутость взамен природной общительности, неприязнь к бывшим друзьям). В «Медицинской энциклопедии» точно описаны все очевидные симптомы и называется это «старческий психоз». (По телевидению он действительно ужасен, а его все показывают и показывают и сводят с иностранцами, которым он по складам зачитывает Андрюхину политическую словесность (т.е. подготовленное помощником Андреем Михайловичем Александровым-Агентовым).

Какая трагедия для страны, для всех нас?! До чего мы дойдем! Черт знает что!

1 марта 80 г.

Загладин, который тоже провел в Барвихе недели две и пообщался там с разными чиновными людьми, говорит: «Мне один «подсчитал», знающий, из этой сферы. Американцы, мол, лишили нас 10 млн. тонн зерна. Но именно столько пропало у нас во время перевозок урожая с места на место. И еще 10 млн. тонн «запланировано» на гниение и расхищение».

26-го провели «шестерку», Секретари ЦК из Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Чехословакии. Тайную и без румын, чтоб «сверить часы» в сложившейся обстановке. Б.Н.'у подготовили мы текст примерно на час и десять минут. Там все - и анализ причин, и линия Картера, и квази-доверительная информация об Афганистане (с тщательным сокрытием, что наши войска участвуют в подавлении мятежей и в борьбе с «партизанами»), и что делать со Шмидтом, и как с американцами быть, и какую политику вести в отношении «неприсоединившихся», и, конечно, насчет идеи Марше провести конференцию европейских компартий.

Все, конечно, согласны во имя пролетарского интернационализма и единства. Но деликатно намекали, что свернуть отношения с Западом не могут.

Интеграция, к которой Б.Н. призывал под давлением Русакова, - пожалуйста. Только давайте замените технологически Запад, замените, как поставщика жизненных товаров и рынок того, что некуда девать, - мы, мол, готовы. А пока «извините». Сказано это было, конечно, очень туманно и больше между строк. Но.

А Верблян (новый член ПБ ПОРП) потом, с глазу на глаз с Пономаревым, говорил все это открытым текстом. И поэтому-де «свернем» мелочи в отношениях с Западом, а главное, будем проводить запланированное ранее (визиты на правительственном уровне с ФРГ, Францией, США, выставки, торговый и проч. обмен, кредиты, закупки зерна).

Афганистан им, конечно, совсем ни к чему. Как, впрочем, и советским людям. В народе поносят эту никому не понятную интернационалистическую акцию на фоне, фигурально выражаясь, того, что «жрать нечего». Даже из таких городов, как Горький: «десантники» на экскурсионных автобусах продолжают осаждать Москву. В субботу к продовольственным магазинам не подступится. Тащат огромными сумками все, что попало - от масла до апельсинов. И грех даже плохо подумать об этом. Чем они хуже нас, эти люди из Торжка или Калуги. Скорее даже лучше, так как они, наверно, все-таки что-то создают, а не бумагу переводят.

По Москве ходят политические анекдоты. Один их них: выходят двое с лекции о международном положении. Один другого спрашивает: ну, как ты понял нашу политику сейчас. - Я так понял: нам надо обменять Сахарова на персидского шаха, шаха на заложников, а заложников на американскую пшеницу.

И еще: ситуация, я думаю, такова - какому-то шаху ампутировали ногу (намек на Тито), отправили, кажется, в Горький, но он вроде бы, все равно в Олимпиаде будет участвовать.