Совместный исход, 1980 - [4]

По спирали отскочил я от визита Денеша. Пономарев и Русаков вели с ним беседу. Я был статистом. Б.Н. в обычном своем стиле произносил пропагандистские речи насчет того, что империализм виновен в обострении напряженности. И это несмотря на то, что до него Денеш сам это говорил не хуже. Потом пошли «музыкальные моменты»: например, если Денеш говорил, что, мол, подумываем, не стоит ли отменить запланированный на лето визит премьера в Бонн и Жискара в Будапешт, Б.Н. «подхватывал» в том смысле, что, мол, целиком с вами согласны (!) - надо воздержаться.

Русаков (убогая, кстати, личность, мелкий, нервный, озабоченный только тем, как бы ему не влепили за что-нибудь сверху) произнес речь. Он сказал, что в сложившейся ситуации особенно необходима экономическая интеграция, потому что все эти сделки с Западом, совместные предприятия, кредиты, технология - фактически увеличивает зависимость, валютную задолженность и т.п. А это вопрос политический. Нам надо опираться на наши общие ресурсы и т.д. Т.е. про то же, про что Брежнев два года уже говорит своим собеседникам в Крыму. Но воз и ныне там же, потому что мы сами не способны ничего предложить взамен сделок с Западом. И немцы, и венгры, и чехи не раз нам говорили, что приветствуют самую тесную интеграцию с нами, для них самих кредиты под западную технологию и импорт - хомут. Но - «давайте, советские товарищи! Давайте конкретно!» Если же вы ничего не предлагаете взамен, мы не можем отказаться от связей с Западом. Мы не можем идти на еще большее сокращение жизненного уровня и т.д.

Когда Шишлин (консультант в отделе Русакова) мне за день до того принес шпаргалку, по которой потом и говорил Русаков, я ему выдал: мол, это бесстыдство и фарисейство делать втык венграм за то, в чем мы сами виноваты. Однако, это было произнесено. Денеш реагировал так: конечно, конечно. В том, в чем все мы можем обеспечить себя за счет интеграции, надо делать, и делать быстрее. А в чем не можем, мол, извините, мы вынуждены идти на Запад. Дело, мол, за вами, советскими (это подразумевалось).

12 февраля 80 г.

Был сегодня на Секретариате ЦК. Опять, как всегда, главным образом приветствия Брежнева кому-нибудь или награждения, награждения, бесконечные награждения. Шутовствующий Лапин, который сидит всегда рядом или сзади, почти вслух комментирует: вот, мол, поговорили на Пленуме о критике и самокритике, о дисциплине, требовательности и т.д., и опять ордена пачками, награды, да приветствия.

Сидящие за главным столом Секретари ЦК «заспорили», соглашаться или нет с предложением о награждении какой-то электростанции за ввод в строй очередного агрегата. Лапин: чего там, надо за каждую лопасть приветствие Брежнева и ордена. Все вокруг смеются. И невольно опять и опять наталкиваешься на «анализы» Зиновьева.

Кстати, дважды фигурял вопрос Комитета по делам религии: Куроедов просил новые штаты. Из обсуждения выяснилось, что в СССР сейчас всего 6500 попов, 900 католических и 300 мулл (плюс 2000 нелегальных). Но зато: каждого второго покойника хоронят в церкви и каждый пятый новорожденный крестится.

Нагрузки на службе невероятные (Загладин в больнице, Шапошников в отпуску, Ульяновский хоть и есть, но его нет). И помимо десятков разных подписываемых бумажек, только сегодня: письмо Шмидту об Олимпиаде; письмо-ответ Миттерану; письмо-ответ Марше, который возражает против наших контактов с социал-демократами; оценка текста к Ленинскому докладу Б.Н., который сочинили в Серебряном бору под руководством Лукича - 50 страниц пропагандистского трепа; подготовка к «шестерке», которая назначена на 26-ое.

И более сотни шифровок со всех концов света, по каждой из пяти, по крайней мере, надо что-то кому-то поручить, о чем-то спросить, с кем-то посовещаться, доложить Б.Н. и проч. ТАСС уже могу читать только укороченный («секретарский»).

29 февраля 80 г.

Две недели опять не писал. Возвращаюсь домой поздно, уставший до предела и ничего не хочется. В одну из суббот заехал все-таки к Арбатову в Барвиху. Он, наконец, оправился от инфаркта. Редкий он человек. В нем так переплелось русское и еврейское, что слабости его кажутся недостатками, а достоинства делают его действительно крупной личностью. Его повествование о мудром примирении с возможностью смерти.

Походили часа полтора по парку в темноте, то и дело останавливаясь и удивляясь содеянному нашим высшим начальством. Опять же - кардинально и тут вопрос: Кто затеял? Он склонен считать, что Громыко с примесью военных типа «наполеончика», Огаркова, но не Устинова, который, мол, по менталите совсем не военный и уж не милитарист во всяком случае. Всячески выгораживает Ю.В. (Андропова). Говорит даже, будто тот был «решительно против» и даже заявил, что лучше пойти на то, чтобы «потерять Афганистан». Сомнительно. Если бы так, Генеральный не решился бы, несмотря на все свои эмоции к Амину. К тому же, нам-то известно, чьи люди привезли Кармаля из Чехословакии, кто его туда доставил и кто «сделал» переворот. Не говоря уже о том, что они же «организовали» соответственную информацию в Москву, систематически обкладывая аргументами: мол, иного выхода нет. В то время, как военные держались Амина, который-де поправил дела в армии и вообще «сильный человек», способный справиться с ситуацией.