Совместимая несовместимость - [2]

И даже прекратил изящно двигать холеными наманикюренными пальцами над головой клиента, благоговейно вслушиваясь в отзвук невразумительных и оттого завораживающих его самого слов.

— Это что еще за бред? Какой такой конекшен?!

Глупо было думать, что Пашка заметит иронию в его вопросах. Маэстро был явно «в образе», а потому стал объяснять терпеливо и снисходительно:

— Техника стрижки такая... Видишь, вот здесь у тебя совсем коротко, а вот здесь — наоборот, очень длинно? — то ли спросил, то ли рассказал он. И, не дождавшись ответа, продолжил: — Абсолютное несоответствие длин и фактур, казалось бы — уродство? Ан нет — красота! Вот это и есть — «Соединенная Несоединенность»! На минуточку, са-а-амое актуальное направление в Европе! — окончательно входя в пафос, провозгласил Пашка.

Уловив в зеркале характерное движение — от таких пассажей брови у Ивана всегда невольно ползут вверх, он расплылся лукавой улыбкой. И так же улыбался, слушая раздраженный комментарий непонятливого клиента.

— Белиберда какая-то... — растерянно пробормотал Иван.

И тогда Пашка Итальянец доверительно сообщил:

— Да какая разница-то? В моей профессии главное — понты!

Он лишь на миг развел руки в шутливо-извиняющемся жесте, и тут же возобновилось гипнотизирующее сверкание серебристых ножниц.

Вот за это он и любит Пашку Итальянца. Этот талантливый и веселый педик примиряет его с раздражающей обязанностью — соответствовать внешне недавно приобретенному статусу модного драматурга.

Что и говорить, Пашка — настоящий профи. И привык общаться со знаменитостями... разного калибра. И в некоторой тонкости ему не откажешь — ни словом не обмолвился об успехе спектакля, безусловно понимая, насколько автора уже достали этим до него... А вот поди ж ты — рядом, на смешной футуристической тележке, вместе с расческами и кисточками ненавязчиво лежит сегодняшняя пресса. И «случайно» развернута на том самом месте — с обещанной хвалебной статьей.

Знакомый резкий и будоражащий запах свежей газеты. Прикоснувшись к прохладной бумаге, Иван ощутил легкое замирание в животе. Или в сердце. Нет, не из-за статьи — он уже примерно знает, что там написано. Хвалят. Тонко и стильно. Как и требуется.

Немного про постановку. Немного про актерский состав. Немного про пьесу — что, конечно, особенно приятно... И, как всегда, много про «это». Как же, сенсация, почти скандал! Который, кстати, и обеспечил столь громкий успех скромному камерному спектаклю.

«...Переворот в сознании...», «...новое веяние...», «артисты отказываются от денег и выбирают искусство!» — ну, закрутили как надо, даже не из мухи слона, а из букашки мамонта... Хотя... Доля правды здесь, безусловно, есть. И немалая.

— Добрый день, здравствуйте...

Елейный голосок профессионально-приветливо струится из губок, припухших от гормонального крема «Chanel», блестящих от жидкой помады «Givanchy».

— Не хотите ли чаю, кофе, воды?

Милая девушка, вся такая бежевая, от хитроумно высветленных прядей на челке до каблучков мягких замшевых туфель. В прошлый раз она тоже предлагала ему что-то. А может, не она. Они тут все одинаковые — это такой рекламный ход. PR. Имидж.

— Нет-нет, спасибо, не хочу...

Милая девушка покорно исчезает, давно привыкшая к его отказам.

Легкая вспышка стыда за небрежность тона быстро гаснет под наплывом вовремя подоспевшего раздражения. Да неужто хоть раз кто-то согласился на этот их дурацкий сервис?! Хотелось бы посмотреть, как он или она будет пить чай, задумчиво размешивая в нем собственные волосы. Сейчас-то они хоть падают на газету...

Иван поспешно сдувает влажные крошки волос, налипшие на Мишкины лицо и шею несоразмерно густой щетиной. И снова это легкое замирание внутри. Ему нет дела до текста — все читано-перечитано уже раз сто за последний год. Но фотография...

Значит, дело в фотографии. Второй раз за утро он видит изображение этого лица и уже успел устать от силы эмоций, которые оно вызывает. А ведь еще предстоит весь вечер общаться с оригиналом.

Вчера он этого не заметил. Не обратил внимания. Не до того было. Как-никак — автор! А вот она заметила. Внимательная. Как-никак — художница.

...На общей фотографии Мишка смотрит в сторону, явно не замечая объектива, так ловко поймавшего тот самый взгляд, то самое выражение лица, что потрясло его сегодня на портрете...

Яркая, пестрая послепремьерная суматоха, где уже перемешались артисты в гриме и критики в костюмах, режиссер в шарфике и VIP-гость в белых лаковых ботфортах. Тут же и Иван, с краешку, светится прилипшей улыбкой, нервно приобняв красавицу актрису.

В этой радостно-возбужденной толпе странно, почти неприлично выглядит, как всегда, красивое Мишкино лицо — без тени радости, хоть и с улыбкой, без намека на злобу, хоть и в таком контрасте с остальными, замученно-счастливыми мордами. Лицо ангела, добровольно выбравшего земную жизнь...

Осторожно, будто взрывное устройство, он положил газету на место.

Легкие, уверенные прикосновения надушенных рук и ритмичное позвякивание ножниц оказывали свое обычное действие. Он закрыл глаза и предоставил Пашке Итальянцу свободу самому решать столь важные проблемы, как длина волос на висках и макушке. Сам же тем временем продолжал безуспешные попытки понять, почему в двух бестолковых иностранных словечках ему вдруг послышались и обещание, и угроза...