Совиная башня - [34]

– Нужно. Потом как-нибудь расскажу.

К счастью, Ежи умел держать язык за зубами, а знать подробности ему было ни к чему.

– Просто не говори об этом никому, – попросил Милош и прикрыл ломоть хлеба книгами так, чтобы найти его смог только домовой. – И забудь уже про ратиславцев. Они мертвы, значит, всё в порядке. Хороший ратиславец – мёртвый ратиславец.

– А можно тогда нам мёртвую хорошую Дару? – хлюпнул носом Ежи.

Милош усмехнулся.

– Она нам пока ещё нужна. Потерпи.

На рассветной службе в храме Веся ни разу не взглянула на Ежи. И после, когда они шли от улицы Колокольного звона домой, делала вид, что не замечала его. Месяц минул с их ссоры, и всё это время Весняна держалась холодно и отстранённо, но Горицу это будто даже радовало.

Отстав от Веси, мать пошла рядом с Ежи.

– Что-то дома ты редко бывать стал, – с недовольством отметила она.

Ежи пожал плечами и пробурчал что-то неразборчивое.

– С Милошем где-то шляетесь?

– Нет.

– Рассорились?

Его молчание вышло красноречивее слов, и Горица сделала свои выводы.

– Из-за девок, значит, разругались, – убеждённо произнесла она. – Так и знала. Ты бы лучше с Милошем не петушился из-за баб, – посоветовала она. – Всё-таки ты слуга, он господин.

– Мы и не петушились, – пробормотал он, надув губы. – И не ссорились. Просто ему не до меня, он занят.

– Ещё б он не был занят, с ведьмой это проклятой всю ночь кувыркается, прости меня Создатель.

Женщина покраснела и приняла вид ещё более сердитый и недовольный. Ежи чуть не споткнулся.

– То есть – кувыркается? – переспросил он.

Горица поправила чепец на голове, надувая в негодовании щёки.

– Ты не знал, что ли? Эта ратиславка его соблазнила.

Ежи в ужасе посмотрел вслед Весе, мать заметила его взгляд.

– Да не эта, слава Создателю, а её сестра. Видела на днях, как эта вертихвостка рано утром в одной рубахе выходила из спальни Милоша. Срамота!

Некоторое время они шли в тишине, звон колоколов на улице затих, и город наводнил привычный шум. От реки подул промозглый ветер, разнося рыбный запах. Ежи повыше поднял воротник.

– Я что хотела сказать, – вновь заговорила Горица. – Уж не знаю, куда ты ходишь целыми днями, взрослый ты уже, чтобы я допытывалась, но стоило бы тебе найти хорошую службу.

– А чем моя плоха? – удивился Ежи.

– Да тем, что у нас неспокойно, – прошептала мать. – Трое чародеев в доме до добра не доведут. Мало ли что случится, и ты тогда вместе с ними пропадёшь. Ежи, Создателем заклинаю, уйди на службу к какому-нибудь доброму господину. У меня сердце за тебя болит.

Расстраивать мать Ежи не хотелось, да что душой кривить, он и сам порой задумывался об этом. Оставаться с Милошем было непросто и порой страшно. Но и без друга Ежи своей жизни не мыслил.

– Я подумаю, – пообещал он матери, на что она только покачала головой и будто даже всплакнула.

Он расстался с остальными на повороте на улицу Королевских мастеров, поцеловал мать в щёку на прощание.

– Что-то ты задумал, Ежи, и мне это не нравится, – вздохнула Горица.

Ему и самому не нравилось, но вместе с обидой в груди закипало необъяснимое упрямство, и сопротивляться ему Ежи уже не мог.

После до самого полудня он бродил по городу. Путь его повторялся раз за разом. Так, оказавшись на Малой площади, он шёл по Кривой улице к Забытому переулку, от него по Звериной тропе к улице Тихой стражи до Малой площади и снова по Кривой улице к Забытому переулку. Цель его затянувшейся прогулки поначалу казалась несложной, но ближе к полудню стала видеться невыполнимой.

Забытый переулок в Совине когда-то носил другое название, да и люди в нём жили иного толка, потому что он стоял недалеко от Совиной башни. До Хмельной ночи многие купцы считали за большую удачу поселиться ближе к чародеям, но после пожара люди сторонились тёмного прохода в заброшенную часть города. Местные купцы или разорились, или переехали. Переулок стал зваться Забытым, и даже вспоминать о нём стало непристойно. Селились там отныне те, кто не мог позволить себе купить дом подальше от проклятой башни.

Каждый раз, проходя по Забытому переулку, Ежи всё надеялся, что никого не встретит, но ему не везло и попадался случайный прохожий, тогда приходилось совершать новый круг. Оставаться в переулке и выжидать удачного момента Ежи не решался. Ходили слухи, будто Охотники до сих пор следили за проходом к Совиной башне, и он боялся попасться им на глаза.

Отчаявшись добраться до развалин на севере столицы, Ежи несколько раз порывался вновь попросить Милоша о помощи, но после вспоминал, как друг каждый раз отмахивался от него, и раздумывал. Почти с тех пор, как они вернулись в Совин, в Ежи поселилась обида.

У него получалось терпеть, когда Веся влюблёнными глазами смотрела на Милоша, когда расхваливала его и старалась во всём угодить, а друг великодушно принимал её восхищения, как кот, которому чесали за ушком. И ладно бы, если Милош отстал от Веси, заполучив Дару, но он не упускал случая, чтобы поддразнить Весняну или пошептаться с ней о чём-нибудь наедине.

Но хуже всего было, что Милош совсем забыл про Ежи. Он часто пропадал где-то, но никогда не звал с собой. Он не рассказывал, куда уходил и почему тайком приносил толстые кошели с монетами. Ежи всегда думал, что Милош тратил куда больше золота, чем мог позволить себе ученик целителя, но только теперь задумался, откуда он доставал деньги.