Советы начинающему охотнику - [2]

Разнообразие видов охоты в нашей необъятной стране позволяет каждому выбрать именно то, что ему больше, как говорится, по душе и по нраву. Для многих охота стала истинным целителем, великолепным средством поддержать здоровье, продлить активное долголетие, совершенствовать свою физическую культуру, а для молодежи она служит отличной спортивной школой. Скажем, кто охотился с флажками на лисицу, тот знает, сколько пота надо пролить, пройдя на лыжах по рыхлому снегу, прежде чем встанешь на стрелковый номер. Немало, бывает, потратишь сил, чтобы добраться в весеннюю распутицу до заветного глухариного тока: ноги вязнут в раскисшем снегу, как в глине, а пресловутое «напрямки» заставит не раз чертыхнуться, когда переходишь вброд разыгравшиеся лесные речушки и полой. А разве легко добрать стрелянного не по убойному месту кабана, который прет километр за километром по лесным трущобам и будто нарочно пересекает все встречающиеся на пути овраги в самых неудобьях? А стрельба уток с подъезда на лодке, когда с трудом продираешься на шесте через тростниковые крепи, сплавины и илистые мелководья?

Непосвященному, пожалуй, никогда не понять, зачем добровольно наш брат-охотник обрекает себя зачастую на муки голода, холода или изнуряющей жары. Большинству горожан, свыкшихся с благами цивилизации и с жестким, поминутно рассчитанным регламентом жизни, трудно поверить, что этот добровольный отказ от комфорта делается ради познания мира Природы, тех сокровенных ее уголков, где вместо дымящегося индустриального пейзажа можно увидеть, как оставляет на затянутой ряской поверхности воды темную дорожку усатая морда ондатры, трусит по опушке, волоча пушистый хвост и принюхиваясь, лисица, встает на дыбки посреди желтого овса потревоженный медведь, а вместо грохота электропоездов, трамваев и машин услышать перекличку журавлей перед восходом солнца…

После быстротечных дней сезона охотник, убрав ружье и охотничьи принадлежности, будет еще долго вспоминать ночевки в лугах у стога сена, запах дыма и веселые искры охотничьего костра, шелестящий свист крыльев и темные силуэты внезапно вынырнувших из утреннего тумана шилохвостей, громкий всплеск уток, разбивших зеркало воды после удачного дуплета. А владельцу гончих не раз увидятся картины осеннего леса с пестрым ковром опавших и еще не успевших поблекнуть листьев, ярко зеленеющие на фоне берез островки молодых елочек и возбужденно мелькающего среди них багряного русского выжлеца. И снова представится, как беляк выскочит почти из-под ног, как заревет «по зрячему» гончак, а заяц, мелькая белыми «штанами», исчезнет в мелочах у горелого болота. Как гон будет долго кружить среди частокола осинника, выворотов, болотных кочек, пока, наконец, заяц выкатит на сосновую гриву, где после выстрела кувыркнется и растянется в зеленом брусничнике…

Охота — путь познания не только родной природы и географии отечества, но и традиций, обычаев, языка народа, то есть того, что составляет и формирует культуру и дух нации. Вспоминаю,[1] как однажды, еще студентом, набродившись вдоволь с ружьем по тростниковым займищам Барабинской лесостепи, я еле доволочил ноги до одного из тех сибирских трактов, на которых в августовскую пору, проезжая, автомашина оставляет длинный шлейф густой пыли, похожий на дымовую завесу. Шофер попутки затормозил. Подав сидящим в грузовике женщинам связку кряковых уток, я влез в битком набитый усталыми и черными от пыли людьми кузов, и машина снова загромыхала по разъезженной грунтовке. В лицо пахнуло холодом наступающей ночи, смешанным запахом пыли, степных трав и озерной воды. Сначала попутчики молчали, глядя на догорающую полоску зари и поднимающуюся над озерами пелену тумана. Потом кто-то из женщин запел «Рябинушку», все подхватили, и грустная, знакомая с детства мелодия сжала сердце, а к горлу подкатил комок от радостного ощущения быть частицей своей земли и своего народа.

У многих, кому довелось бродить с ружьем по дорогам и тропам Родины, навсегда останутся в памяти заброшенные лесные деревушки, окруженные зубчатой стеной ельников, села со старинными колокольнями и грачиными гнездами на столетних липах, звуки пастушьего рожка на заре, окающий вологодский выговор и веселые переборы гармошки. И каждый до конца жизни будет благодарен за это судьбе и охоте.

А охотничий язык, уходящий корнями в далекое прошлое? Познание его обогащает наш словарный запас, дает возможность постичь выразительность и лад народной речи, ощутить ее поэзию. Советский писатель Ник. Смирнов в своем докладе «Охотничий язык как разновидность народной речи» отмечал, что «охотничий язык как профессиональный язык следопытов, звероловов и птицеловов отличается в первую очередь именно фонетической красотой — звучностью и яркостью, точностью и ясностью определений, своеобразным грубоватым изяществом. Он значительно шире своего названия, поскольку не замыкается только в пределах охоты и предметов охотничьего обихода, но довольно широко оперирует предметами и явлениями природы. Охотничий язык легок, звонок, как побрякивание серебряной цепочки, точен и меток, как удачный выстрел, узорен и разноцветен, как осенние леса по горизонту. В нем воплощена и поэзия, и практика охоты».