Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи - [191]

Много позднее народный депутат СССР и украинский поэт Борис Олейник, находившийся в Москве с 20 августа, писал: «Если бы он (Лукьянов) сразу же созвал Верховный Совет (на что, возможно, и рассчитывали участники ГКЧП), то большинство под вольтовой дугой – «Отечество в опасности» – могло проголосовать за введение чрезвычайного положения»[265]. Народный депутат Сергей Белозерцев, преподаватель из Карелии, говорил об этом с еще большей уверенностью: «Я совершенно убежден: если бы депутаты собрались 19 августа, они тут же дали бы добро на чрезвычайное положение»[266]. Мои собственные наблюдения и беседы с депутатами не позволяют полностью согласиться с такими утверждениями. Да, подавляющее большинство народных депутатов СССР поддержали бы введение в стране чрезвычайного положения, если бы к ним с таким предложением обратился президент Горбачев. Но если бы к нам обратился только Лукьянов или Янаев и мы не знали бы при этом ни положения, ни мнения Горбачева, то предложение о поддержке ГКЧП вряд ли встретило одобрение большинства Верховного Совета. Первый вопрос, который возникал перед нами 19 – 20 августа: «Где Горбачев? Что он делает и что думает?» Однако 26 августа и положение дел в стране, и настроения депутатов были уже иными. Хотя деятельность КПСС была приостановлена, а аппарат ЦК КПСС просто разогнан, никто не мог помешать работе фракции КПСС в Верховном Совете. Народные депутаты разделились на фракции только год назад – осенью 1990 г., и во фракцию КПСС вошло тогда более 700 депутатов. Я также вошел в начале 1991 г. во фракцию КПСС. Деятельность Компартии была уже приостановлена, Михаил Горбачев сложил с себя полномочия генсека, но фракцию КПСС в парламенте никто не распускал, и мне казалось, что она могла бы временно взять на себя функции ЦК КПСС – до решения судьбы КПСС. Однако моего предложения никто не поддержал. К тому же на собрание фракции пришло лишь около 40 депутатов. Поздно вечером 26 августа я поднялся на четвертый этаж к А. Лукьянову. В приемной его кабинета, где всегда раньше толпились люди, сейчас не было никого, кроме личного секретаря. Лукьянов был спокоен и относительно бодр, но казался обреченным. «Меня скоро арестуют», – сказал он. Я пытался возражать, но он, видимо, лучше понимал общую ситуацию и свое ближайшее будущее. Анатолий Иванович дал мне прочесть свои заметки о событиях 19 – 22 августа, которые он вел даже не по дням, а по часам и минутам. «Это вам важно как историку», – сказал Лукьянов. 27 августа утром Верховный Совет продолжил свою работу. Заседание началось с вопроса о Лукьянове. Верховный Совет большинством голосов при тайном голосовании лишил Лукьянова депутатской неприкосновенности. Лукьянов покинул заседание и вскоре был арестован. Затем Верховный Совет принял решение приостановить деятельность КПСС на всей территории Союза. Это решение не было выполнено только на территории Узбекистана. Насколько помню, я был одним из немногих, кто выступил на сессии против этого решения в целом. По регламенту Верховного Совета любой депутат мог взять слово по мотивам голосования. Я чувствовал поддержку значительной части депутатов, но люди были дезориентированы и подавлены. Я возражал также против подчинения аппарата союзных министерств Российской Федерации. Верховный Совет принял решение созвать в Москве внеочередной, Пятый съезд народных депутатов СССР и определил повестку дня и регламент этого съезда.

Внеочередной, Пятый съезд народных депутатов, оказавшийся последним в его недолгой истории, открылся в Кремлевском дворце съездов в 10 часов утра 2 сентября 1991 г. Председательствовал на первом заседании Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР Иван Лаптев, но было очевидно, что он выполняет только технические функции. Никто не вспомнил о подготовленной ранее для съезда повестке дня. Работа большой комиссии, готовившей этот съезд, игнорировалась. Первым выступил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и зачитал связанное с событиями 19 – 21 августа заявление Президента СССР и высших руководителей десяти республик, выработанное ночью и утром 2 сентября. Назарбаев предложил съезду новую повестку дня и новый, «рабочий» президиум съезда в составе Президента СССР и высших представителей республик. После этого был объявлен перерыв до 14 часов. На дневном заседании съезда место председателя занял Михаил Горбачев. Для участия в работе съезда прибыло около 1900 народных депутатов, но в первых голосованиях принимали участие 1780 депутатов. Они представляли 12 республик Союза. Главным вопросом, который мы должны были решить, было принятие закона СССР «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период». Согласно этому закону, Кабинет министров СССР заменялся неким Межреспубликанским экономическим комитетом (МЭК). Президиум Верховного Совета СССР ликвидировался, а сам Верховный Совет СССР предлагалось реорганизовать. Из высшего органа законодательной власти он превращался в аморфный совещательный орган с неопределенным составом и статусом. В новый Совет Союза и в новый Совет Республик должны были войти не только 150 – 200 народных депутатов СССР, но и народные депутаты из парламентов союзных республик, которые будут делегированы для работы в Москву. Пост Президента СССР сохранялся, и его должен был по-прежнему занимать Михаил Горбачев. Но его полномочия ослаблялись созданием Государственного Совета СССР, в который должны были войти главные лица десяти союзных республик. Горбачев был только председателем этого Совета и имел в нем один голос. Статья 4 нового закона гласила: «Признать нецелесообразность проведения очередных съездов народных депутатов СССР. Подтвердить сохранение статуса народных депутатов СССР за всеми избранными депутатами на весь срок, на который они были избраны».