Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи - [12]
Михаил Горбачев в своих мемуарах признавал, что антиалкогольная кампания была очень грубой, что эта кампания имела очень тяжелые последствия, которые отразились и на его репутации. «Как только не ругали начальство, а больше всех доставалось генсеку, которого по традиции было принято считать ответственным за все. Так я получил кличку “минеральный секретарь”». Однако здесь же М. Горбачев попытался оправдаться, он обвинил во всех перегибах Егора Лигачева и Михаила Соломенцева, который в 1985 – 1987 гг. занимал пост Председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Этим людям был поручен контроль за исполнением указов и решений, но они взялись за дело с неуемным усердием и довели его до абсурда. Да, конечно, он также виноват, он должен был вмешаться при первых же перекосах, информация о них до него доходила, и очень серьезные люди говорили ему о недопустимых искажениях. «Но мне помешала, – замечает М. Горбачев, – отчаянная занятость лавиной обрушившихся на меня дел – внутренних и внешних, а в какой-то мере и излишняя деликатность»[13].
Наиболее подробно обо всех перипетиях антиалкогольной кампании, продолжавшейся более трех лет, писал в своих мемуарах Николай Рыжков. По его свидетельству, против этой кампании достаточно решительно возражали три члена Политбюро – Н. Тихонов, Г. Алиев и он, Н. Рыжков. Главными инициаторами кампании были М. Горбачев, Е. Лигачев и М. Соломенцев. «Мы понимали, что делаем глупость, мы видели, что эта кампания превратилась в фарс, мы возражали, но нас не хотели слушать. Мы хотели отстоять хотя бы пиво. Не тут-то было! Новый генсек и его ближайшие соратники по антиалкогольной кампании, используя моральный подъем вокруг нового лидера, стояли насмерть»[14]. Н. Рыжкову и другим пришлось отступить. В Совете Министров СССР не только исправно выполняли все директивы ЦК о борьбе с пьянством, но даже проводили совещания о том, как повысить эффективность всей этой кампании, и о том, не является ли также кефир алкогольным напитком. Только тяжелый экономический и финансовый кризис, который начал развиваться в 1986 – 1987 гг., среди причин которого были падение мировых цен на нефть, Чернобыльская катастрофа, неудачные экономические начинания, но также и последствия антиалкогольной кампании, вынудил М. Горбачева снова поставить на Политбюро вопрос о ходе этой кампании. Речь шла, в частности, о падении товарооборота в стране и двукратном росте очередей, которые отнимали у населения десятки миллиардов часов в год. В повестке дня заседания Политбюро в четверг 8 сентября 1988 г. этот вопрос стоял где-то в конце, в пункте «Разное». Однако полемика была долгой и бурной. На этот раз Н. Рыжкова поддержали В.И. Воротников, Л.Н. Зайков, Н.Н. Слюньков и В.П. Никонов. Им яростно возражали Лигачев и Соломенцев. Дело дошло до ругани и личных выпадов. Некоторые из членов Политбюро молчали, молчал и Горбачев. Однако при голосовании он также высказался за ослабление антиалкогольной кампании. «Конечно, – сказал он, – правильную политику с реализацией майского указа 1985 г. надо удержать. Но что делать с очередями, со спекуляцией? Пьяницы пусть клянут Советскую власть и меня лично. Но смущает реакция общества. И самое главное – самогон, колоссальная спекуляция. Отразилось на продаже парфюмерии и даже конфет. В Москве их уже нет. В общем, при проведении правильной линии мы перестарались, как всегда. Сейчас мы уже имеем 400 тысяч осужденных за самогон, и конца этому не видно. Производство водки надо оставить на установленном в Указе уровне. Но никаких ограничений для пива, для сухого вина, для шампанского, для коньяка»[15]. Вся эта дискуссия не была опубликована, и изменения в продаже алкогольных напитков происходили очень медленно. Для наведения прежнего порядка и уровня доходов в отрасли, включавшей сотни предприятий, а также виноградарских хозяйств, потребовалось еще несколько лет, и эта работа не была завершена даже к моменту распада СССР. Общие потери советского бюджета в пересчете на твердую валюту составили в 1985 – 1990 гг. около 100 млрд. долларов.
Об экономических начинаниях 1985 – 1986 гг.
Борьба за «отрезвление» народа была в первую очередь политической кампанией. Необходимо было, однако, определять и главное звено в цепи многочисленных экономических проблем. Слова об ускорении, как и выражения «стратегия ускорения», или «концепция ускорения», или даже «революционная стратегия ускорения, выработанная на апрельском Пленуме ЦК КПСС», – все это было пустой риторикой, как и многочисленные заявления о «новом качестве роста», «интенсификации производства», «структурной перестройке экономики», «эффективном управлении» или «лучшей организации труда». Необходимо было определить ясную и конкретную задачу, какую-то главную и центральную задачу, на выполнении которой должны были сосредоточить свои главные усилия все органы власти, планирования и управления, ответственные за экономику страны. В СССР завершалось, и далеко не лучшим образом, выполнение одиннадцатой пятилетки – 1980 – 1985 гг. Шла разработка планов на новую, двенадцатую пятилетку – 1986 – 1990 гг. Какая главная идея, какая главная задача должна была стать стержнем этой новой пятилетки? Михаил Горбачев назвал такой главной задачей развитие машиностроения, обновление машинного парка во всех отраслях производства. Члены Политбюро, включая и Николая Рыжкова, поддержали своего нового лидера. Уже 25 апреля 1985 г., выступая на Пленуме ЦК КПСС с докладом о подготовке XXVII съезда КПСС, М. Горбачев заявил, что «главной и первоочередной задачей 12-й пятилетки должно стать существенное повышение коэффициента замены оборудования. Решающее слово здесь – за машиностроением. Его развитию необходимо придать приоритетный характер и уже в 1986 – 1990 гг. в полтора-два раза ускорить темпы роста отрасли. Главная задача – быстро перейти на производство новых поколений машин и оборудования, которые способны обеспечить внедрение новой технологии, снизить материалоемкость, поднять фондоотдачу»
