Советский Фауст - [27]
Жаль, что Лев Сергеевич не успел побывать в нашем новом зале светомузыки. Мы его восстановили недавно в стенах родного института — теперь технического университета. Сегодня работаем на культуру напрямую. Ну а в том, что все мы были связаны как-то с ВПК, ничего особенного нет... И в США — я смотрел каталоги их фирм — немало светомузыкальных представлений проводилось с помощью аппаратуры, разработанной для космических, военных целей на предприятиях «ихнего» ВПК. Время такое... Согласился бы со мной, наверно, и мой американский коллега Роджер Малина, редактор «Leonardo», единственного в мире журнала, посвященного нынешним формам «Gesamtkunstwerk». Он сам работал и продолжает сотрудничать с NASA. Главное, — в чьих руках и в каких целях она используется, современная техника. Техника космического века.
«Жизнь после смерти»: свобода как «осознанная необходимость»
Итак, многие думали, что Термен погиб. А он, оказывается, был жив и активно работал. Но я так и не понял, и не знаю до сих пор, где еще, кроме п/я, и чем все-таки Лев Сергеевич занимался до возвращения к людям, до полного самостоятельного выхода на свободу, — ведь это почти 20 лет! Он молча, тактично уходил от ответов, я не настаивал, конечно. Не хочет — не надо.
1978 год. Вопрос: «Лев Сергеевич, а Вы Берию видели?» Ответ: «Конечно, интеллигентнейший был человек...»
1988 год. Вопрос: «Вы встречались с Берией?» Ответ: «Наверное. Не помню...»
Может быть, на самом деле, ничего интересного не было. Но жизнь от этого проще не стала.
— Все хорошо было: и работа, и детали есть любые для работы, даже американские. Относились ко мне хорошо, хотя я не подлизывался и не давал взяток. Плохо, семьи не было. Наконец, разрешили жениться. Но поставили условие — невеста должна быть только из своих, там, где работал. Выбрал самую молодую, и у нее, хорошо, брат имел отношение к музыке, на гармошке играл.
И опять не поймешь, шутит — не шутит. Так или иначе, вскоре родились очаровательные близнецы, девочки-двойняшки, Наташа и Елена. Но суровости секретной жизни сохранились. Родственники вспоминают: где-то в конце 40-х шел однажды по Манежной площади в Москве двоюродный брат Термена[65], и вдруг, навстречу — Лев Сергеевич, живой, в сопровождении «серых пиджаков», сам в цивильной, приличной одежде. Для всех родственников он давно сгинул, исчез, даже родители так и умерли, не зная ничего о его судьбе. Пересеклись, коротко обменялись взглядами и разошлись. Через пару дней у дома брата остановилась машина. Оказывается, Лев Сергеевич, зная и уважая строгие нравы службы, трезво обдумав обстановку, доложил по соответствующей инстанции. Дома обмерли — все, конец! Приехали «серые пиджаки» вместе с самим Львом Сергеевичом. Поговорили, договорились, убедили: ни слова о встрече на улице, никто ничего не видел.
Но это, по-видимому, всего лишь штришок в общей картине тогдашней жизни Льва Сергеевича. Не все нам велено и должно, нужно знать, да и незачем. Единственное, что я понял, реабилитировали его давным-давно, а контакты с Мефистофелем тянулись аж до 1967 года, хотя «в миру» он легализовался раньше, с 1964-го.
— Я помогал переводить техническую литературу, письма. Где? На площади Дзержинского, точнее, рядом в переулке. Дали мне, наконец, лабораторию, это было существенно. Я долго ею занимался, внизу, под площадью, думал — начну изучать интересные вещи. И вдруг мне задание сменили, — почему-то тогда в КГБ (уже Андропов, кстати, был), захотели изучать всякую чепуху: телепатию, экстрасенсов, инопланетян, НЛО. Предложили мне разобраться со всем этим. Они в КГБ почему-то боялись всех этих НЛО. Я понял, что пора уходить. Несерьезно, неинтересно[66]...
Он помнил всегда о музыке. И даже «за забором», пусть, правда, уже будучи вольнонаемным, ему все-таки удалось как-то похвалиться своим знаменитым, именным изобретением, «терменвоксом», — на концерте в клубе КГБ. Да, времена менялись, изменились существенно. Вырос его авторитет, подкрепленный ростом доверия. Поднялся культурный уровень КГБ. Но есть предел — и он ушел.
Понятно, куда — вернулся. В царство музыки, в консерваторию, в лабораторию музыкальной акустики (где мы и встретились с ним в первый раз). Но после какого-то робкого неосторожного интервью американцу, где самым секретным сведением была, по-видимому, информация о том, что он жив-здоров, его, точнее его аппаратуру выкинули на двор Московской консерватории. Мой приятель давний, композитор Станислав Крейчи вспоминает: иду в лабораторию, а около мусорного ящика лежит «терпситон», разбитый вдребезги, топором изрубленный, для надежности...
— Пришлось уйти из консерватории. Там был завхоз, по фамилии Николаев, он мне сказал, что электричеством в их организации заниматься запрещено. Мне не понравилось еще, что не разрешали много работать. К тому же домашние надоедали, — раз ты первый изобретатель телевизора, сделай такой, большой и непокупной для себя, для дома. А мне это было уже неинтересно, мне хотелось реализовать многие свои новые изобретения. В КГБ было лучше, — если попрошу остаться работать до ночи, поставят охранника с ружьем на дежурство и, пожалуйста, хоть до утра.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.