Советские спецслужбы открывают Восток - [11]

Таблица 2

Сведения об «обнаружении» т. и. пантюркистских и панисламистских организаций в СССР в 1920-1930-е годы

Новый виток активной работы советских спецслужб по «восточным контрреволюционным организациям» пришелся на период Большого террора[70]. 8 июля 1937 г. в НКВД союзных и автономных республик была направлена директива Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР о работе по антисоветским пантюркистким (тюрко-татарским) националистическим организациям. Появлению этого циркуляра предшествовали аресты, проведенные в Средней Азии и Татарии весной 1937 года[71]. В названной директиве содержались обобщенные данные о том. что в восточных республиках и областях (Азербайджан. Крым. Татария. Узбекистан, Таджикистан, Казахстан) значительно возросла активность националистических элементов. которые якобы вели подпольную антисоветскую деятельность. К ним относились бывшие представители партий и общественных движений «Алаш-Орда» в Казахстане. «Мусават» в Азербайджане, «Милли-Фирка» в Крыму, Милли-Иттихад» в Узбекистане. В циркуляре утверждалось. что тюрко-татарские националистические организации ставили своей целью вооруженное отторжение национальных республик от СССР и создание единого тюркотатарского государства[72].

Как следствие, летом 1937 г. в Москве, а также в «восточных» национальных республиках были арестованы участники националистических «пантюркистских» движений и партий[73]: председатель СНК РСФСР Д. Е. Сулимов и его заместитель Т. Рыскулов. Ф. У. Ходжаев (Узбекистан); Ата-баев и Атаков (Туркмения); Габидуллин и Ходжаев (Татария), Биишев и Булашев (Башкирия). Абдрахманов (Киргизия), Кулумбетов и Такежанов (Казахстан) и другие. Борьба с «пантюркизмом» и «панисламизмом» достигла своего пика и пошла на спад.

Подведя итоги, отметим, что в 1920-е годы советские спецслужбы, действовавшие под руководством коммунистической партии, проводили сбор и анализ информации о деятельности религиозной и национальной элиты «мусульманских» регионов СССР. Под руководством Восточного отдела ОГПУ в конце 1920-х годов были «раскрыты» и ликвидированы «восточные националистические контрреволюционные организации»: «Московский султан-галиевский центр», «Милли Фирка», «Милли-Истиклял», «Алаш», «Мусават», якобы переплетенные между собой целями и деятельностью своих лидеров.

Прогнозировавший еще в 1923 г. тенденцию сближения и объединения всех «восточных антисоветских сил» Восточный отдел уже в 1928 году мог отчитаться об успешно проделанной работе[74]. В последующем (в 1930–1938 гг.), после его расформирования, т. и. существование «всесоюзной восточной контрреволюционной» сети могло становиться весомым аргументом во внутриведомственной конкуренции между различными подразделениями ОГПУ-НКВД.

В основном логика репрессивной политики советских спецслужб была типичной. Как и в случае с иными «антисоветскими организациями», сотрудники ОГПУ-НКВД. основываясь на высказываниях тюркских национальных, мусульманских религиозных лидеров об отрицательном восприятии советской власти, собирали информацию и после ее творческой интерпретации, делали вывод о существовании «центров». В ОГПУ фактически формировали «контрреволюционные организации», «националистические центры», «устанавливали» их связи с эмиграцией и представителями иностранных государств (Афганистана, Персии, Турции) на территории СССР. Все это впоследствии «подтверждалось» в ходе допросов арестованных членов «националистических организаций».

Анализ механизмов конструирования дел подобного рода позволяет сделать выводы о том, что сотрудники ОГПУ сознательно преувеличивали масштабы деятельности конкретной личности или «националистической контрреволюционной организации». В динамике ведения дел по националистическим организациям видна тенденция к расширению их масштабов от локальных проявлений к всесоюзным заговорам. Чем явственней становилась тенденция усиления репрессивной составляющей деятельности государства в начале — середине 1930-х годов и жестче звучала риторика внутрипартийной борьбы, тем очевиднее становилась тенденция оформления всесоюзной «сети» подобных структур.

Не ставя под сомнение факт наличия и распространения идей политического тюркизма и стремления к объединению на почве религии на пространстве бывшей Российской империи, считаем очевидной установку на преувеличение политического, практического, организационного потенциала этих идей. В свою очередь, центростремительность данных идеологических конструктов, активность зарубежных сторон (Турции), частота и формы взаимодействия национально-религиозных лидеров разных регионов СССР с зарубежными единоверцами отчасти также могли способствовать выработке у власть имущих универсалистского взгляда на сущность процессов, протекавших на «восточных окраинах» страны.

Глава II КАЗАХСТАН И СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ КАК ОБЪЕКТЫ «ВОСТОЧНО-ОКРАИННОЙ» ПОЛИТИКИ СПЕЦСЛУЖБ

2.1. Казахстан

Политический сыск и «мусульманский вопрос» начала XX века: сбор и оценка информации о мусульманах Степного края [75]

В современной российской историографии «исламскому вопросу» периода Российской империи в различных ее частях уделено существенное внимание в работах Д. Аманжоловой