Советская система: к открытому обществу - [55]

Вопрос таков: могут ли нужды системы иметь приоритет перед нуждами участников? Вопрос не встает, когда система не имеет мыслящих участников. Только когда есть люди, способные сформулировать альтернативы, встает вопрос сознательного выбора. И вот тут-то взгляды участников превращаются в важный элемент формирования системы, а их отношение к системе становится определяющим фактором. Думают ли они о системе в целом, или они заботятся только о своем месте внутри системы? Я отметил в своей теоретической части, что открытое общество страдает от потенциальной слабости- недостатка преданности идее открытого общества. Теперь эта проблема встает практически.

Исторически Соединенные Штаты преданы идеалу открытого общества. Он закреплен в конституции, и Соединенные Штаты всегда руководствовались им в своих международных отношениях. Однако его влияние на внешнюю политику не было достаточно положительным. Хотя именно он, возможно, помог удержать страну от вступления в международные блоки вплоть до периода после второй мировой войны, были эпизоды, которые были подозрительно похожи на колониальные захваты, и, кроме того, конечно, участие Соединенных Штатов в мировой войне, что стоило стране многих жизней ее граждан. В конце обеих войн Соединенные Штаты возглавили движение за создание мировой организации, которая предотвращала бы мировые войны в будущем. Но в первом случае Соединенные Штаты сами отказались стать ее членом, а во втором Советский Союз сделал организацию совершенно неэффективной. Самым великолепным проявлением принципа открытого общества было то, как обошлись с побежденными странами после второй мировой войны, и в особенности План Маршалла. В то время Соединенные Штаты главенствовали в мировой экономике до такой степени, что практически не было различения между нуждами системы в целом и интересами Соединенных Штатов.

Соединенные Штаты в настоящее время потеряли свое ведущее положение в мировой экономике, так что теперь интересы системы в целом и интересы Соединенных Штатов больше не совпадают. Теперь ведущее положение в мировой экономике занимает Япония.

Также существует противоречие между военной сверхдержавой, требующей больших затрат на оборону, и демократией, которая удовлетворяла бы избирателей. Противоречие разрешалось но линии наименьшего сопротивления, путем «дефицитного финансирования». «Дефицитное финансирование», в свою очередь, было одной из главных причин того, что мы потеряли экономическую гегемонию.

Появился мощный военно-промышленный комплекс, пронизывающий нашу экономическую и политическую жизнь. Его основной движущей силой является самосохранение, и он весьма преуспел в этом. Президент Эйзенхауэр в своей прощальной речи предупреждал нас об этой опасности, но с тex пор влияние ВПК неизмеримо возросло. Это основная база нашей технологии и важная черта нашего представления о себе. Он имеет собственную идеологию: социальный дарвинизм и геополитика. К сожалению, нет никакой противостоящей ему силы. потому что из-за дефицитного финансирования неясно. насколько действительно велики расходы. Как показали последние и предпоследние президентские выборы. избиратели просто не понимают, чем так опасен бюджетный дефицит. Мондейл потерпел поражение, потому что поставил этот вопрос как проблему, а Дукакис вообще не поднимал этого вопроса.

Открытое общество как идеал низведено до положения всех прочих идеалов. Оно стало подходящим прикрытием для действий, которые были бы слишком неприятны общее) вечности в своей неприкрытой форме. Антикоммунизм и защита свободы – пустые фразы, годные лишь для президентских речей. Политика требует холодного расчета. Так как различные интересы-национальные, корпоративные и личные- находятся в противоречии, их примирение и является искусством политики. Те, кто этим занимается,- профессионалы, те же, кто, руководствуясь идеалами, подавляют корыстные интересы,- дилетанты.

Любой намек на возможность проявить щедрость или продемонстрировать широту взглядов встречает презрительное отношение: даже План Маршалла стал ругательным словом.

Есть что-то в корне неправильное в подобном отношении. Преследования собственных корыстных интересов просто недостаточно для того, чтобы обеспечить выживание системы. Должны быть какие-то обязательства по отношению к системе как целому, которые превалировали бы над другими интересами; в противном случае отсутствие цели приведет к саморазрушению открытого общества. Легко быть щедрым и приносить жертвы ради системы, когда эта система работает на вас; гораздо менее привлекательно подчинять свои интересы какому-то высшему благу, когда вся выгода достается кому-то другому; и прямо-таки непереносимо так поступать, когда вы потеряли свое ведущее положение. Именно в этой ситуации оказались Соединенные Штаты, и вот почему так болезненно для них принимать какое-то новое мышление. Гораздо соблазнительнее цепляться за иллюзию могущества.

Наше нежелание расстаться со статусом сверхдержавы вполне понятно, но от этого оно не менее грустно, потому что препятствует разрешению назревающего кризиса. Прежде чем кризис вызовет какой-то радикальный пересмотр взглядов и позиций, он должен очень сильно обостриться. Тем временем исторический шанс будет упущен.