Советская разведка в Китае, 20-е годы XX века - [44]

Примерно такой же точки зрения придерживался в своей книге и М. А. Персиц[383] и многие другие советские историки. Однако здесь также концы не сходятся с концами, так как «подлинность посланного в Китай обращения, числившегося под исходящим номером 324, удостоверил вовсе не Виленский, как отмечает М. Крюков, а уполномоченный Наркоминдела в Сибири и на Дальнем Востоке Я. Янсон».[384] И, наконец, еще одна точка зрения историка А. Хэйфеца, объясняющая случившееся объединением первой и третьей версий.[385]

Споры о содержании «Первой декларации Карахана» могли бы продолжаться и дальше, как они продолжались на протяжении более 70 лет, если бы недавно в архиве секретариата Ленина не был найден ответ на вопрос о том, каков был исходный вариант ноты НКИД от 25 июля 1919 г. «В ее тексте, представленном Виленским Ленину 10 августа того же года (за две недели до упоминавшегося собрания китайских рабочих), — приходит к выводу М. Крюков, анализируя архивный текст — есть пассаж о безвозмездной передаче Китаю КВЖД, позднее из декларации изъятый. Но этот абзац оказался лишним, когда во внешнеполитическом курсе Советской России постепенно возобладали собственно государственные интересы, а идея вселенской щедрости во имя грядущей мировой революции оказалась похороненной».[386]

Это подтверждается и признанием Чичерина: «Заявление о безвозмездном возвращении Восткитжелдороги Китаю было в самой торжественной форме сделано в 1920 г.».[387] Однако когда возобладали более реалистические взгляды на КВЖД, Карахан, стремясь урезонить ретивого А. Иоффе, по-прежнему настаивавшем на «декларировании передачи прав собственности без всякого вознаграждения китайскому народу», напоминал ему: «Наша политика сегодняшнего дня имеет меньше декларативный характер, а больше деловой… Мы сейчас вступили в такой период нашего внешнего положения, что каждая пять Советской земли и каждый рубль должны быть предметом нашего особенного внимания».[388]

«Виленский (так же, как Иоффе), — делает вывод М. Крюков, — принадлежал к числу тех бойцов советского внешнеполитического фронта, которые, говоря словами Троцкого, прежде всего, были революционерами, а потом уже дипломатами. Подход Карахана, напротив, в гораздо большей степени характеризовался «деловитостью». Расхождения во взглядах между Виленским и Караханом имели, таким образом, более глубокие корни, чем могло показаться на первый взгляд».[389] Расхождения во взглядах советских функционеров разного ранга мы будем и дальше замечать в их деятельности в описываемое нами время.

Китайское правительство было напугано также текстом Декларации об образовании ДВР, объявленной конференцией образованного Дальневосточного правительства и Амурской, Читинской и Владивостокской делегациями (особенно шестым пунктом) 6 апреля 1920 г., в которой оно видело попытки захватить КВЖД и всю Северную Маньчжурию. 3 октября газета «Шанхайская жизнь» писала, что 29 или 30 сентября в Пекине был получен и опубликован текст декларации, где пункт шестой был сформулирован так: «Вся территория ДВР от озера Байкал до Великого океана, включая Забайкальскую, Амурскую и Приморскую области, Сахалин, Камчатку и территорию вдоль Китайско-Восточной железной дороги, объявляется независимой единой страной и никакие территориальные концессии не будут предоставляться иностранным государствам».[390]

Такое необдуманное заявление, сделанное ДВР сразу же было замечено в Китае. Вскоре в Москву полетела шифровка от одного из агентов следующего содержания: «В марте 1921 г. на заседании Межсоюзного железнодорожного комитета белогвардейский представитель Шитиков во время перерыва беседовал с делегатом Китая, которого просил обратить внимание пекинского правительства на внешнеполитическую декларацию Учредительного собрания ДВР. Шитиков уверял, будто в этом документе сказано, «что правительство ДВР все равно отнимет КВЖД от китайцев и что, по имеющимся у него сведениям, красные войска уже готовятся к захвату дороги и вообще Северной Маньчжурии».[391]

Правительству ДВР пришлось объясняться по этому поводу. Оно подчеркивало, что речь идет об ошибочной формулировке, а не об ошибочной политике. Составители декларации в эту формулу вкладывали лишь мысль о том, что русские граждане Полосы отчуждения являются гражданами ДВР, и ничего другого не имелось в виду. Наркоминдел РСФСР уже 16 апреля 1920 г. указал правительству ДВР на ошибочность отмеченной формулировки и потребовал от него выдвинуть перед китайским правительством предложение о совместном установлении способа существования в Полосе отчуждения.[392]

Вскоре в официальном заявлении миссии ДВР в Пекине с иронией отмечалось, что «заинтересованные в делах дороги могут воспользоваться декларацией, опубликованной в печати, о том, что территория КВЖД включена в территорию ДВР… Но господа из Русско-Азиатского банка будут разочарованы. Декларация стремится объединить население Дальнего Востока, включая жителей вдоль железнодорожной линии, и недоразумение возникло вследствие исковеркания материала при опубликовании его в печати».