Советская разведка в Китае, 20-е годы XX века - [38]

.) свою самостоятельность. В группе имеются специальные лица, ведущие разведывательную работу, имеющие возможность отчасти вести эту работу через кит. органы, — а тут приезжает резидент Р. У. и требует передачи разведки себе, заявляя о своей независимости от начгруппы. Получается нелепость».[333]

Таким образом, судя по этой инструкции, военный атташе сам обычно являлся резидентом Разведуправления. Кто же были военными атташе в Китае в те годы?

Первым советским военным атташе в Пекине (1922–1925) был Анатолий Ильич Геккер,[334] который вместе с А. Иоффе вел переговоры с Сунь Ятсеном в Шанхае еще в 1923 г.[335]

Следующим военным атташе стал бывший член Реввоенсовета Туркестанского фронта Н. М. Воронин.[336] Военный атташе руководил работой военных советников через начальников групп — крупных и авторитетных военачальников Красной Армии, таких, как В. К. Путна, В. К. Блюхер, Н. В. Куйбышев, В. М. Примаков.[337]

С октября 1925 по февраль 1926 г. военным атташе в Пекин был назначен генерал А. И. Егоров, известный полководец Красной Армии, в марте 1926 г. был отозван в СССР.[338]

В 1926 г. — и.о. военного атташе в Китае был латыш по национальности генерал Альберт Янович Лапин.[339]

В эти годы при военном атташе в Пекине работал П. Ю. Боровой.[340]

С сентября 1926 по апрель 1927 г. последним военным атташе в Китае был Р. В. Лонгва.[341] В 1926–1927 гг. первым секретарем полпредства СССР в Китае работал Г. И. Сафаров (189—1942).

В упоминавшихся уже предложениях «Комиссии по вопросу о разведывательной и информационной работе в Китае» в пункте «г» говорилось следующее:

«Сеть резидентуры на местах для ведения агентразведки должна быть общей. Задания даются совместно резидентом Разведупра и Уполномоченным ИНО».[342] Кстати, вопрос о подчинении всей разведывательной работы в Китае военному атташе стоял и раньше и был решен положительно. Телеграммой от 17 сентября 1925 г. Берзин сообщал военному атташе в Пекине, что он согласен подчинить ему разведывательные группы в Китае.[343]

Пункт «г» в предложениях комиссии присутствовал не случайно. К этому времени на местах выявились противоречия и нежелание сотрудничества между резидентурами ИНО и представителями военной разведки Красной Армии, которые не всегда представляли добытую информацию другой стороне. Об этом красноречиво говорит «Рапорт» полномочному представителю СССР в Китае Карахану от И. Я. Разгона (Ольгина) от 5 февраля 1926 г. Он должен был по заданию Карахана составить документ об инструкторской работе в Китае с выявлением причин и недостатков, мешающих работе. Разгон сообщает, что он не смог выполнить работу на хорошем уровне, так как «препятствием явился ряд объективных причин», в первую очередь ему не показали всех нужных материалов. «Первый отдел» получил, в той или иной форме, наказ ограничить всякое «проникновение посторонних» и не давать никаких материалов, — говорилось в рапорте. — Сбор материала путем бесед и обмена мнений с нашими инструкторами рассматривался там же как какая-то тайная работа, имеющая предательскую цель. Создавался ряд самых неудобных положений, грозящих «служебным воздействием» моим собеседникам, вызывающих изыскивание всяких формальных зацепок. Дошло даже до приказания мне выехать в суточный срок из Пекина».[344]

Из-за нехватки средств и специалистов, а также сигналов, которые поступали из Центра, о недовольстве работой на местах, различные разведывательные органы попытались согласовать и сблизить свои позиции, четче определить финансовую сторону дела: кто и кому платит деньги, сократить свой аппарат.

Об этом красноречиво говорит документ «Дополнение к «Соображениям о разведке», посланный из Пекина 19 мая 1926 г. и хранящийся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). В нем говорилось, что «на периферии мы должны иметь объединенный разведывательный и контрразведывательный орган». Это поможет избежать «распылению сумм, ассигнованных на разведку различными разведорганами», уменьшению затрат «на гласный (обслуживающий) аппарат, дабы максимум сумм бросить на секретный (агентурный) аппарат», лучше и дешевле иметь один технически-обслуживающий персонал: фотограф, машинистка, дешевле обойдется информация из объединенного органа в Пекин» и обратная (ориентировки и задания на периферию). «Мы слишком бедны людьми и деньгами, чтобы позволить себе иметь двойное число резидентур на периферии, — говорилось в документе. — При разрешении этого вопроса в положительном смысле необходимо: 1) Персональная договоренность между военным и ОГПУ разведорганами в Пекине о назначении резидентов и помощников. 2) Удачная организация резидентуры: при резиденте военном товарище помощник должен быть чекист и обратно. 3) Оперативная подчиненность по отрасли работы (Пекинскому развед. Центру). 4) Административное и финансовое подчинение по принадлежности к соответствующему ведомству (резидент или помощник военный остается на учете, оплачивается и принадлежит воен. разведке, тоже в отношении чекиста). 5) Оператив. и техн. расходы также распределяются между военной и чекистской разведкой. Опер. расходы, оплата агентов определяется отраслю (так в тексте. —