Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [95]
В таком случае, однако, менее убедительно звучал бы следующий вывод: «Таким образом, речи идет не об установлении свободного, бесперебойного, ничем не ограниченного транзита по коммуникациям ГДР и создании на этих коммуникациях принципиально новой юридической ситуации. ГДР сохраняет за собой право регулировать транзит и условия пользования коммуникациями в соответствии со своими интересами и потребностями, с учетом конкретных постановлений Четырехстороннего соглашения и других четырехсторонних документов, а также соглашения между правительствами ГДР и ФРГ о транзитном сообщении гражданских лиц и грузов между ФРГ и Западным Берлином. В рамках этих условий и урегулирований транзит организуется ГДР так, чтобы он происходил без помех, наиболее простым и быстрым образом»[804].
Что касается оговорки о «простом и быстром образе» сообщения, то, как отмечали Кириллов и Ржевский, она не является чем-то уникальным. Эта оговорка отвечает, как интересам государства, пользующегося транзитом, так и государства, предоставляющего транзит, которое, как правило, не заинтересовано в задержке или накапливании иностранных лиц и грузов на своей территории после того, как разрешение на транзит предоставлено. «Соответственно, — подчеркивали Кириллов и Ржевский, — случаи необоснованного пребывания пассажиров и грузов из ФРГ и Западного Берлина, остановок, задержек и т. д. на коммуникациях ГДР по вине западной стороны сверх времени, необходимого для транспорта, не соответствовали бы постановлениям Четырехстороннего соглашения и должны были бы рассматриваться как злоупотребление правом транзита»[805]. Этот вывод подталкивал к мысли, что оговорка о «простом и быстром образе» сообщения адресовано западной стороне и даже является для нее предостережением. Представляется, что эта оговорка адресована, как минимум, в равной мере и «восточной стороне». Впрочем, она сформулирована так, что оставляет место обеим точкам зрения.
Еще один момент, мимо которого не могли пройти советские публикации, заключается в том, что, согласно четырехстороннему соглашению, гражданский транзит между Западным Берлином и ФРГ должен был «пользоваться благоприятствованием». Подчеркивалось, что речь шла не о принципе наибольшего благоприятствования, хотя применение этого принципа в международной практике допускалось при перевозках пассажиров, багажа и грузов по внутренним путям сообщений. Само определение «наибольшее» в соглашении отсутствовало. В русском тексте было употреблено понятие «благоприятствование», в отличие от английского — «предпочтительность» — «preferential treatment»[806].
Советские авторы отмечали, что применение термина «благоприятствование» говорило о намерении проявлять благожелательный подход к гражданским лицам и грузам, следующим по коммуникациям ГДР между Западным Берлином и ФРГ. При этом Кириллов и Ржевский добавляли, что «лицам и грузам из ФРГ и Западного Берлина на коммуникациях ГДР не может отдаваться предпочтение перед собственными гражданскими и грузами ГДР или гражданами братских социалистических государств, с которыми ГДР связана широкими двусторонними и многосторонними обязательствами по договорам и соглашениям в самых различных областях жизни. Не могут ФРГ и Западный Берлин претендовать и на предоставление каких-либо льгот и преимуществ в транзите по территории ГДР, выходящих за рамки Четырехстороннего соглашения и транзитного соглашения между ГДР и ФРГ, на том основании, что такими льготами и преимуществами уже пользуются третьи государства или имеется в виду предоставить их по новым договорам и соглашениям»[807].
Смысл и содержание благоприятствования и облегчений, вводимых в гражданском и транзитном сообщении между ФРГ и Западным Берлином, излагались в пункте 2 Приложения I[808].
В разделе «а» этого пункта говорилось, что «для перевозки гражданских грузов по шоссейным, железным дорогам и водным путям между Западными секторами Берлина и Федеративной Республикой Германии могут применяться опломбированные перед отправлением перевозочные средства. Процедуры проверки будут ограничиваться проверкой пломб и сопроводительных документов»[809].
Согласие СССР в ходе четырехсторонних переговоров на применение опломбированных транспортных средств три западные державы характеризовали как важный шаг навстречу их позициям. Действительно, тезис об «опломбированных перевозочных средствах» был важной составной частью западной концепции режима на коммуникациях между ФРГ и Западным Берлином.
Что давал этот советский шаг ГДР? Кириллов и Ржевский писали, что власти ГДР перед допуском опломбированного средства транспорта к транзиту имели возможность убедиться как в том, что перевозимый груз отвечает условиям и правилам транзита, включая особые постановления, регулирующие международно-правовой статус Западного Берлина, так и в том, что перевозимый груз не может без ведома властей ГДР быть каким-либо образом использован на ее территории. «Пломбирование, — отмечали они, — призвано также исключить забор дополнительного груза или пассажиров в пути следования… Власти Западного Берлина или ФРГ, отправляющие груз, несут ответственность за соответствие груза сопроводительным документам, а также за надежность опломбируемых запоров. Какие-либо злоупотребления в этих вопросах, если бы они вскрылись, должны были бы быть квалифицированы как нарушение соглашения со всеми вытекающими последствиями не только для собственника и перевозчика груза, но и для государства — отправителя, отвечающего за опломбирование и правильность данных, указанных в сопроводительных документах»
