Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [94]
В публикациях, изданных в СССР, отмечалось также, что никакие филиалы министерств и ведомств ФРГ не могли более вмешиваться во внутренние дела Западного Берлина. «Это прямо вытекает из того, — писали Г. Кириллов и Ю. Ржевский, — что ФРГ не может управлять городом. Что касается органа по связям, что он не вправе осуществлять иных функций, кроме представительства в Западном Берлине интересов правительства ФРГ перед тремя державами»[794]. Общий вывод Кириллова и Ржевского по этому вопросу звучал так: «Признавая допустимость поддерживания и развития нормальных связей Западного Берлина с ФРГ, как, впрочем, и со всеми другими государствами, Четырехстороннее соглашения вместе с тем ставит эти связи в определенные рамки, преследует цель закрыть на будущее возможность незаконных действий органов ФРГ как в отношении Западного Берлина, так и в самом Западном Берлине»[795].
Между тем ряд положений, содержавшихся в советском проекте от 26 марта 1971 г., не удалось провести в четырехстороннее соглашение. Это касается положений о полном запрете заседаний в Западном Берлине комитетов и фракций бундестага и бундесрата, об исполнении тремя державами в городе «предписаний по вопросам демилитаризации», о недопущении в сфере компетенций трех держав неонацистской или иной подобной деятельности, могущей вызвать нарушение общественного порядка или напряженность в данном районе.
Особое место в четырехстороннем соглашении занимает вопрос о транзите между Западным Берлином и ФРГ. Часть II соглашения открывается постановлениями по вопросам осуществления гражданского транзита по наземным коммуникациям ГДР между Западными секторами Берлина и Федеративной Республикой. Пункт «А» части II сформулирован в виде заявления Советского правительства, которое гласит, что «транзитное сообщение по шоссейным, железным дорогам и водным путям по территории Германской Демократической Республики гражданских лиц и грузов между Западными секторами Берлина и Федеративной Республикой Германии будет происходить без помех, что такое сообщение будет облегчено с тем, чтобы оно осуществлялось наиболее простым и быстрым образом, и что оно будет пользоваться благоприятствованием»[796].
Это положение конкретизировалось в Приложении I, представлявшем собой сообщение правительств СССР правительствам трех западных держав после консультаций и договоренности с правительством ГДР[797].
В советской литературе прежде всего подчеркивалось, что соглашение от 3 сентября 1971 г. характеризует сообщение между Западным Берлином и ФРГ как транзит, проходящий по территории ГДР. «Это принципиально важная констатация, — писали Кириллов и Гжевский, — поскольку в ходе четырехсторонних переговоров три державы стремились прежде всего поставить под сомнение то, что сообщение между Западным Берлином и ФРГ является с точки зрения международного права не чем иным, как транзитом, и должно быть подчинено всем условиям и правилам транзита. В этих целях они упорно сопротивлялись применению в соглашении самого понятия „транзит“ или определения „транзитный“, предлагая использовать такие термины, как „движение“, „сквозное движение“ и т. п. Однако они вынуждены были признать, что речь идет о транзите, причем, „по территории ГДР“, то есть зафиксировать принадлежность коммуникаций республике и, следовательно, суверенную компетенцию ГДР в отношении регулирования движения по этим коммуникациям»[798].
Акцент в советской литературе делался также на том, что соглашение от 3 сентября 1971 г. не создавало и не фиксировало право абсолютного, непререкаемого гражданского доступа в Западный Берлин, которого добивались три державы и ФРГ. Само понятие «доступ» в соглашении отсутствовало, хотя оно и содержалось в первоначальных проектах западной стороны[799].
Отмечалось также, что «транзит между Западным Берлином и ФРГ не является чем-то само собой разумеющимся и безусловным. Он предоставляется территориальным сувереном, то есть ГДР, на основании специального договорного урегулирования. Как и всякий транзит, транзит между ФРГ и Западным Берлином носит разрешительный характер. Постановления Четырехстороннего соглашения о транзите применяются не к движению грузов и лиц вообще, а лишь к гражданским лицам и гражданским грузам. Это означает, в частности, что военнослужащим ФРГ или других иностранных государств, либо военным грузам из ФРГ или Западного Берлина по Четырехстороннему соглашению право транзита не предоставляется. Не относятся постановления Четырехстороннего соглашения также к транзиту персонала и грузов трех держав в Западном Берлине»[800].
Особо подчеркивалось, что постановления соглашения от 3 сентября 1971 г., касающиеся транзита между Западным Берлином и ФРГ, не являются изолированным урегулированием, а входят составной частью в общий пакет соглашения. Их выполнение и нормальное функционирование тесно связаны с выполнением соглашения во всех его частях[801].
Советская литература, естественно, не могла пройти мимо того, что, согласно четырехстороннему соглашению, транзитное сообщение между ФРГ и Западным Берлином будет происходить «без помех». Это понятие, пишут Кириллов и Ржевский, «наиболее четко выражает сущность принятого урегулирования. Когда и поскольку имеет место предоставление транзита, этот транзит будет осуществляться без помех, то есть будут исключаться посторонние моменты, способные затруднять нормальное транзитное сообщение. Из многочисленных определений, обсуждавшихся в ходе переговоров по разделу Соглашения по транзиту, таких как „свободный“, „беспрепятственный“
