Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [21]
Четыре державы, гласил третий пункт, согласны, что при транзите грузов и лиц между западными секторами и ФРГ процедуры контроля должны ограничиваться лишь идентификацией. С целью содействия беспрепятственному доступу в Берлин и обратно они согласны, что «следует предпринять конкретные меры, включая использование запломбированных автомобилей и поездов, для транзитных перевозок грузов, отмену виз и других сборов с пассажиров, освобождение от досмотра багажа транзитных пассажиров, открытие новых шоссейных и железнодорожных пограничных пропускных пунктов и использование безостановочных экспресс-поездов и автобусов для транзитных пассажиров»[171].
Процедуры по регулированию движения лиц и грузов, говорилось в четвертом пункте, «будут сведены к минимуму, соответствующему надлежащей технической эксплуатации путей доступа. Не будут создаваться препятствия или задержки по причинам, не связанным с такой технической эксплуатацией»[172].
Согласно пятому пункту, четыре державы должны были ввести в действие «некоторую действующую на надлежащей основе договоренность о консультациях с целью избегать конфликтов по вопросам доступа и разрешать быстрым и эффективным путем любые осложнения, касающиеся наземных перевозок, чтобы содействовать свободному от трений потоку лиц и грузов по наземным путям»[173].
Абрасимов, прежде чем затронуть суть рассматриваемых вопросов, выразил удовлетворение теми беседами, которые состоялись ранее между министром иностранных дел СССР А. А. Громыко и президентом США Р. Никсоном, государственным секретарем У. Роджерсом, министром иностранных дел Франции Р. Шуманом, премьер-министром Великобритании Э. Хитом и английским министром иностранных дел А. Хьюмом. Советский посол в ГДР подчеркнул как отрадный факт, что в беседах на столь высоком уровне отмечалось далеко идущее совпадение в подходах и оценках, стремление решать западноберлинский вопрос на взаимоприемлемой основе без ущерба для позиций и взглядов сторон. Ободряющим фактором, продолжал Абрасимов, является взаимопонимание между высокопоставленными государственными деятелями наших стран относительно того, что ни у кого нет намерений подрывать или ослаблять статус Западного Берлина и что независимо от разницы взглядов в тех или иных областях возможна договоренность по вопросам прекращения политического присутствия ФРГ в Западном Берлине, транзита по коммуникациям, доступа западноберлинцев на территорию ГДР и практические решения, которые послужили бы делу разрядки напряженности и устранению трений в этом районе. «Это взаимопонимание, — сказал Абрасимов, — несомненно, во многом облегчит нашу дальнейшую работу, в ходе которой нам предстоит в конкретной форме реализовать стремление и решимость наших правительств исключить на будущее возникновение напряженности и трений в связи с обсуждаемым вопросом»[174].
После этого Раш попросил Абрасимова выразить свою точку зрения по поводу первого пункта «Формулировок». Советский посол, оговорившись, что говорит лишь в первом приближении, заметил, что «в основе можно было бы обсудить этот пункт, хотя он, конечно, требует дополнительных уточнений. Важно, как он будет записан окончательно, поскольку речь идет о правах суверенной ГДР; о том, как при решении этого вопроса будут учтены общепринятые международно-правовые нормы и принципы»[175].
Джеклинг сразу же сделал несколько замечаний, касавшихся высказываний Абрасимова относительно прав ГДР и международно-правовой практики. «Все должны понять, — подчеркнул посол Англии в ФРГ, — что западная сторона не может принять условия, выдвинутые советским послом, они ей не подходят». Джеклинг заявил, что он не может согласиться с формулировкой, которая упоминала бы о правах ГДР и международно-правовой практике, потому что положению на путях доступа нет параллелей в международной практике и четыре державы имеют здесь дело со своеобразным, специфическим положением вещей. Кроме того, в этих вопросах нужно проявлять осторожность, «чтобы не нанести ущерба четырехсторонней ответственности»[176].
Сованьярг также подчеркнул, что западная сторона не может признать «абсолютный суверенитет» ГДР в вопросах доступа. Однако, по его мнению, «стороны действительно продвинулись далеко вперед» в обсуждении этих вопросов[177].
Подытоживая прения сторон, Абрасимов сказал: «Главным является установление на коммуникациях в результате предпринятых практических шагов такого порядка, который сочетал бы законные нужды Западного Берлина, права и интересы ГДР и обеспечивал быстрый и бесперебойный транзит»[178]. Он подчеркнул, что «не видит особых разногласий по отдельным положениям подхода к вопросу. Важно, что стороны согласны с тем, что урегулирование вопросов транзита должно быть предметом соглашения между ГДР, ФРГ и сенатом Западного Берлина»[179].
В ответ Раш заявил, что его весьма ободряет высказывание советского посла о том, что он не видит особых разногласий по отдельным положениям вопроса о доступе. «Это, — подчеркнул посол США в ФРГ, — несомненно, прогресс в переговорах»[180].
После этого Абрасимов предложил перейти к обсуждению вопросов, связанных с «присутствием ФРГ» в Западном Берлине, и передал западной стороне текст советских предложений по этой проблематике. В этом документе говорилось:
