Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [107]

. Это соглашение, отмечал Манке, способствовало разрядке в отношениях между Востоком и Западом и укреплению безопасности в Европе.

Как существенный вклад в дело разрядки напряженности в Европе рассматривал четырехстороннее соглашение А. Гроссер[914]. Ряд трезвых оценок этого соглашения содержался в работе известного западногерманского историка профессора А. Хилльгрубера. Гроссер и Хильгрубер, как и Манке, фактически признавали, что в достижении соглашения по Западному Берлину важную роль сыграли СССР и его союзники.

Из других публикаций начала и середины 70-х гг. обращал на себя внимание изданный в 1972 г. Р. Гайеном (СДПГ) сборник выступлений и статей известных политических деятелей ФРГ, принадлежавших как к правительственному лагерю, так и к оппозиции[915]. Из материалов сборника видно, что представители СДПГ и СвДП высоко оценивали значение четырехстороннего соглашения от 3 сентября 1971 г. В то же время представители оппозиции из ХДС/ХСС заявляли, что соглашение от 3 сентября 1971 г. ведет к «потере функций» Западного Берлина, и высказывали сомнение в том, что СССР и «восточный блок» в целом будут придерживаться этого соглашения[916].

Таким образом, в исследованиях авторов, поддерживавших «восточную политику» правительственной коалиции, как и в работах функционеров СДПГ и СвДП, отмечалось позитивное значение четырехстороннего соглашения. Вывод о приемлемости для ФРГ этого соглашения аргументировался ссылками на то, что в нем «фактически подтверждено» право западных держав на пребывание в Западном Берлине, признано «федеральное присутствие» в этом городе и «улучшено» право доступа в Западный Берлин.

В работах же авторов, принадлежавших к оппозиционным партиям или симпатизировавших им, акцент делался на необходимость «дополнить и улучшить» соглашение. С другой стороны, предпринимались попытки исказить его содержание и доказать, что оно «подтверждало» притязания ФРГ на Западный Берлин. Однако попытки превратно интерпретировать соглашение от 3 сентября 1971 г. предпринимались и представляли правительственной коалиции, а также одобряющими их политику историками и юристами[917]. Такие попытки, естественно, не могли способствовать дальнейшему улучшению отношений между СССР и ФРГ. Советское правительство подчеркивало, что «четырехстороннее соглашение по самой своей сути ориентировано на нормальные, добрососедские отношения ФРГ с Советским Союзом, ГДР и другими социалистическими странами. Оно может успешно функционировать лишь в таком контексте и только в таком. Об этом… не стоило бы забывать тем политикам, которые призывают проверять четырехстороннее соглашение „на прочность.“ продолжают думать о Западном Берлине как об удобном инструменте для возврата к политическим критериям и установкам прошлых лет»[918].

Аналогичную позицию занимала и ГДР. Как отмечало агентство АДН, ее руководство делало акцент на том, что «тот, кто пытается раздувать пожар в связи с Западным Берлином, должен помнить об историческом опыте, что это всегда не только приносило вред населению Западного Берлина, но и оказывало негативное воздействие на положение в Европе»[919].

Заключение

Четырехсторонние переговоры по Западному Берлину прошли длительный и сложный путь. На их начальном этапе стороны занимали едва ли не диаметрально противоположные позиции по всем обсуждавшимся вопросам. Западные державы сразу же поставили вопрос о базисе, на котором возможно четырехстороннее соглашение. Они настаивали на том, что таким базисом является сохранение «союзных прав и ответственности в Берлине», и участники переговоров должны сосредоточить свое внимание на конкретных улучшениях положения в городе. Поэтому объектом обсуждения и возможного соглашения должен быть весь Берлин.

Советская сторона выступила категорически против такой постановки вопроса. Она настаивала на том, что нет ни юридических, ни фактических оснований распространять обмен мнениями на вопросы, выходящие за рамки Западного Берлина.

СССР делал ударение на том, что одной из главных задач переговоров являлось устранение в действительности Западного Берлина начала 70-х гг. того, что противоречило четырехсторонним соглашениям военного и первого послевоенного времени, и выработка новых соображений, улучшавших специфику сложившегося положения Западного Берлина. К этой специфике советская дипломатия относила политические демонстрации и других «незаконные акции», которые проводились на территории Западного Берлина в ущерб ГДР, СССР и другим социалистическим странам. Эти акции, с советской точки зрения, не имели ничего общего с безопасностью, поддержанием жизнеспособности Западного Берлина и сохранением за его населением права определять свой государственный строй.

Если западные державы считали главной причиной трудностей вокруг Западного Берлина нарушение права «свободного доступа» в этот город, то Советский Союз видел ее в расширении «политического присутствия» ФРГ в Западном Берлине и в «подрывной деятельности», которая велась с его территории против СССР, ГДР и других социалистических стран. Казалось, будто ход дискуссии на переговорах в конце марта-июле 1970 г. подтверждал, что найти компромисс невозможно. Не внушало оптимизма и то, что дискуссия время от времени уходила в сторону чисто юридических аспектов статуса Западного Берлина и даже вопроса о том, какой вклад те или иные державы внесли во взятие Берлина весной 1945 г. Правда, были и ростки позитивных тенденций, позволявших, в случае их развития, надеяться на успех переговоров.