Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [103]
С Цивье и Баумайстером солидарен и Хаккер, пытавшийся представить дело так, будто бы из текста четырехстороннего соглашения неясно, как нужно интерпретировать пару понятий «составная часть/ конститутивная часть»[875].
Представляется, однако, что положение, в соответствии с которым западные сектора города не являются составной частью ФРГ, означало лишь одно: Западный Берлин ни в какой форме не входил и не мог входить в состав западногерманского государства.
Попытку исказить эту основную мысль соглашения предпринимал также и О. Хенниг. Он писал, что для ФРГ как правонаследницы третьего рейха «Берлин не является заграницей, и она осуществляет там автохтонное германское государственное управление точно в таких размерах, в каких это допускают западные державы»[876]. Автор, правда, добавлял, что германское государственное право частично перекрывается международно-правовыми актами, касающимися Берлина. Тем не менее он сделал вывод, близкий к концепции Цивье. Связи ФРГ с Западным Берлином, писал Хенниг, «простираются так далеко, что их следует рассматривать по содержанию скорее как ограниченную оккупационным правом государственно-правовую принадлежность к ФРГ», а не как обычные международно-правовые связи[877].
Вместе с тем некоторые авторы признавали, что в международно-правовом плане Западный Берлин не являлся частью ФРГ и что попытки включить город в состав западногерманского государства противоречили бы четырехстороннему статусу. Довольно четкую позицию в этом вопросе занимал К.-М. Вильке. Он считал неправильным мнение федерального Конституционного суда о правовом положении Западного Берлина, согласно которому этот город представляет собой конститутивную федеральную землю, обладающую вследствие оговорок западных держав неполным статусом. Это мнение, отмечал Вильке, несовместимо с реальным положением вещей. Более того, автор подчеркивал, что Конституционный суд «не обладает компетенцией определять статус Берлина» и «не может предписывать что-либо, осуществление чего в правовом отношении невозможно»[878].
Заслуживает внимания точка зрения Д. Манке. Он отмечал, что «желание превратить Западный Берлин в федеральную землю, обладающую всеми правами и обязанностями… нельзя демонстрировать нынешним образом, по меньшей мере с момента заключения соглашения четырех держав в сентябре 1971 г.»[879]. По сравнению с Манке еще дальше идет Шидермаир, констатируя, что четырехстороннее соглашение не дает права западным державам путем односторонних решений включить Западный Берлин в качестве земли в состав ФРГ[880].
И даже Хаккер вынужден был признать, что по соглашению от 3 сентября 1971 г. «западные державы взяли на себя перед Советским Союзом обязательство не позволять, чтобы западные сектора Берлина превратились в „конститутивную часть“ Федеративной Республики Германии или управлялись ею»[881]. Тем самым оговорки США, Англии и Франции в отношении Западного Берлина, отмечал автор, были перенесены на уровень четырех держав. В этом он видел важнейшее изменение по сравнению с положением, существовавшим до заключения четырехстороннего соглашения. Это изменение, по-видимому, не очень удовлетворяло Хаккера. Он даже упрекал некоторых своих коллег, в частности Баумайстера, в том, что они неправильно оценивали новую ситуацию и настроены слишком оптимистически[882].
Однако и те авторы, которые признавали, что в международно-правовом плане Западный Берлин не является частью ФРГ, в большинстве случаев говорили о «принадлежности де-факто».
Но из текста соглашения вытекало, что Западный Берлин не может входить в состав ФРГ ни в качестве обычной земли, ни в качестве земли с особым статусом. Что же касалось масштабов связей и действий ФРГ в Западном Берлине, на которых основывался тезис о «принадлежности де-факто», то в большинстве рассматриваемых работ признавалось, что западные державы не могут на основании этих связей принять одностороннее решение о включении города в состав западногерманского государства. ФРГ не могла обрести какие-либо права в Западном Берлине, в том числе и в вопросе о характере ее связей с этим городом.
Именно этот вопрос вызывал повышенное внимание различных политических сил ФРГ. О связях «федерации с Берлином» часто говорили как руководители правительственной коалиции, так и лидеры оппозиции. Прикрываясь разговорами о «связях», круги, враждебные «разрядке с Востоком», все активнее использовали западноберлинскую авансцену для акций, направленных против ГДР и ее союзников. Демонстративный показ «развития связей» с Западным Берлином включили в свой постоянный политический репертуар и некоторые официальные лица ФРГ. Попытки расширить «федеральное присутствие», выдававшееся часто за «развитие связей» с Западным Берлином, в ФРГ старались использовать для того, чтобы добиваться изменения политического и юридического положения города.
Неудивительно поэтому, что в большинстве работ по Западному Берлину просматривалось стремление научно аргументировать претензии на расширение «федерального присутствия». Многие авторы стремились доказать, что четырехстороннее соглашение открывало будто бы неограниченные возможности для развития любых связей ФРГ с Западным Берлином.
