Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948) - [37]
В других многочисленных инструкциях повторялась та же мысль: “Запретить подпольным кадрам действовать в одиночку. Каждый должен быть приписан к назначенному отряду, готовому бороться до самого конца, и должен знать, что никто не должен сдаться живым в руки врага [т. е. Советов — Дж. Б.]”[230].
В таком контексте сдача в плен рассматривалась как предательство, которое повстанцы карали смертью — часто не только самого этого человека, но и членов его семьи.
Многие надеялись на то, что женщины-повстанцы, подчиняясь своему долгу, предпочтут пойти на смерть или сами лишат себя жизни, лишь бы не попасть в руки Советов. В многочисленных директивах повстанцев своим членам — как мужчинам, так и женщинам — постоянно напоминалось об их святом долге сражаться до последней капли крови. Однако в то же самое время руководство движения принимало целый ряд мер, направленных на то, чтобы избавиться от необходимости полагаться на женщин-подпольщиц. Внимательное изучение вопроса показывает, что взгляды повстанцев претерпели значительную эволюцию. До 1944 г. женщины считались в целом непригодными для выполнения большинства задач. После вступления советских войск на Западную Украину в июле-августе 1944 г. позиция резко поменялась: женщинам стали поручать самые разнообразные задания. По мере того, как советской разведке удавалось внедряться в подполье, привлекая в свою агентуру, или сеть осведомителей, этнических украинцев (будь то мужчины, женщины или дети), росло недовольство женщинами в повстанческом руководстве[231]. К концу 1946 г. отрицательное отношение к женщинам среди повстанцев привело к тому, что число женщин, занятых на выполнении важных для движения задач, значительно сократилось, упав до исходных значений.
Негативное отношение проявлялось и на уровне отдельных отрядов. Например, командир отряда СБ СТЕПАН приказал своим сотрудникам “уволить женщин от работы в организации”[232]. Точно так же и в распространявшейся в конце 1946 г. инструкции о необходимости строгого соблюдения конспирации подпольщиками, в последнем, восьмом, пункте подчеркивалась особая опасность, исходившая от женщин: “Не говорите с девушками об организационных вопросах. Старайтесь, избегать их. Враг [т. е. Советы — Дж. Б.] специально посылает женщин, чтобы войти в любовную связь с членами ОУН, используя ее [так!], чтобы получить информацию. Не единожды из-за брака ‘революционная’ деятельность превращалась в помощь врагу, и таким образом [неосторожные повстанцы] сами проложили дорогу к своей смерти”[233].
Юрий Туз-Крохмалюк — автор обобщающей монографии об истории вооруженной борьбы УПА против Советов во время Второй мировой войны и в послевоенные годы — сходным образом определял, откуда в основном исходила угроза проникновения советских агентов в ряды повстанцев. Он указывал на “засылку молодых девушек в повстанческие регионы, чтобы через них воздействовать на командиров УПА или лидеров ОУН и, тем самым, помочь [Советам — Дж. Б.] арестовать или уничтожить их”[234]. После долгих зим, проведенных на нелегальном положении, повстанцы считались легкой добычей для этих классических шпионок-соблазнительниц. Но отрицательное отношение к женщинам в подполье объяснялась не только опасениям, что боец не устоит перед романтическими чувствами и будет завербован противником. В дальнейших инструкциях разъяснялось, что все женщины в целом — а не только потенциальные любовницы — представляли угрозу безопасности повстанцев-мужчин. Поэтому некоторым из подпольщиков — членам отборных отрядов самообороны (ВКС) — было строго запрещено встречаться со всеми женщинами вообще: “Член ВКС не имеет права… посещать свою мать, жену, детей, подруг”[235].
Соответственно, к концу 1946 г. старая система эстафетной связи повстанцев была заменена новой сетью “тайников” — укромных мест, о расположении которых знали только два командира. Эти меры предосторожности были разработаны для того, чтобы по возможности не допустить Советы ознакомиться с письменными инструкциям повстанцев, их планами и донесениями. Но этот шаг отражал также и общее представление руководства ОУН-УПА о том, что самым уязвимым звеном в операциях повстанцев были те участки работы, где приходилось полагаться на женщин. Поскольку свыше 90 процентов связных подполья составляли женщины, введение новой системы связи с помощью “тайников” должно было устранить угрозу жизненно важным операциям повстанцев, связанную с использованием “слабых женщин”.
Этими же соображениями объяснялась реорганизация Украинского Красного Креста (УКК), который до 1946 г. оказывал первую медицинскую помощь бойцам подполья. Директивы высшего командования украинских повстанцев были совершенно однозначны: “Вместо женщин на специальных медицинских курсах следует обучать мужчин”[236]. Организация в подполье самостоятельной санитарной службы, состоящей в основном из мужчин, позволяла, кроме того, перекрыть еще один канал, по которому Советы получали информацию о повстанцах.
Карательные команды повстанцев
“Мы предупреждаем украинских граждан: все, кто работает на органы НКВД-НКГБ, все те, кто каким бы то ни было способом сотрудничает с НКВД… будут считаться предателями, и мы будем обращаться с ними как с нашими самыми злейшими врагами”.
