Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948) - [25]
Эти показатели нельзя расценивать как нетипичные или случайные. В сентябре 1946 г. в совершенно секретном докладе Хрущеву Стоянцев указывал, что из 42 175 операций и вылазок на Западной Украине, в которых участвовали истребительные батальоны, менее 10 процентов (4210 операций) дали удовлетворительный результат. В большинстве же случаев столкновения с противником не происходило или же повстанцы разоружали такой отряд, а поддерживающих советскую власть командиров убивали или похищали[153]. В своих выводах Стоянцев подвергал эти операции резкой критике: “Органы МВД, МГБ, внутренние и пограничные войска на сегодня не перешли в своей работе от активных военных операций к глубокому агентурному проникновению в подполье ОУН. Большинство акций бандитов [повстанцев — Дж. Б.] оставались без расследования, ответные меры не проводились и бандитам [повстанцам] удавалось уйти без всякого наказания. Командиры воинских частей МВД стараются уклониться от руководства своими отрядами, которые в большинстве случаев наносят удары вслепую”[154]. Стоянцев жестко критиковал органы МВД/МГБ западных областей за то, что они отказались от проверенных на практике методов — держать оппозицию “на крючке” и проводить массовые аресты с целью вербовки осведомителей. Он указывал также на недостоверные и чрезмерно оптимистичные отчеты, на неспособность восстановить потерянные источники информации и полноценно использовать сохранившиеся — и даже на “трусость и нерешительность” в работе органов.
В целом эти данные наглядно показывают, как много в советских органах безопасности по всей Западной Украине было осведомителей, сочувствовавших повстанцам. Вплоть до 1947 г. контрразведка украинского националистического подполья до такой степени контролировала осведомительные сети противника, что фактически сводила на нет советское превосходство в вооруженной силе. При помощи осведомителей НКВД украинские повстанцы устраивали преднамеренные утечки дезинформации. Часто им удавалось водить за нос советские органы безопасности, играя в опасные игры, где ставками были жизни людей.
Более того, как показывают эти же материалы, районное и областное советское руководство на Западной Украине, не желая рисковать, гораздо чаще имитировало энергичные меры, нежели делало конкретные шаги по действительному уничтожению украинской националистической оппозиции. Проанализировав данные за июль 1946 г., Стоянцев приходил к малоприятному заключению: “Многие секретари обкомов и в особенности райкомов [на Западной Украине — Дж. Б.], несмотря на активизацию банд ОУН-УПА, ослабили борьбу [с подпольем]. Не учитывая изменившихся вражеских методов борьбы — … бегства в глубокое подполье, индивидуальный террор, операции и вылазки местных отрядов из 3–4 человек… — они продолжают проводить массовые операции без достаточной агентурной подготовки, которые в большинстве ничего не дают”[155]. Двумя днями ранее Стоянцев писал о том же другому секретарю ЦК Компартии УССР, Д. С. Коротченко: “Нужно подчеркнуть, что хотя есть послабление в борьбе против [украинских повстанческих — Дж. Б.] банд, в ряде случаев [партийные функционеры на местах] больше стремятся продемонстрировать, что борьба ведется успешно”, нежели действительно пытаются ликвидировать повстанцев. Местные партийные руководители на Западной Украине “вяло относятся к делам у себя под боком”[156].
Поэтому информация и дезинформация стали мощным оружием в руках украинского националистического подполья, сознательно работавшего над тем, чтобы отрезать командные структуры Советов на Западной Украине от своих сил на местах. Повстанцы стремились во что бы то ни стало добиться неуклонного соблюдения конспирации среди своих членов: “Соответственно необходимо: (1) Избавиться в организации [повстанцев — Дж. Б.] от неоправданного доверия, от нестойких элементов, уничтожить агентуру в наших рядах. БОЛЬШЕВИКИ ЗНАЮТ, ЧТО ОНИ НЕ МОГУТ ЛИКВИДИРОВАТЬ НАС ТОЛЬКО ВООРУЖЕННОЙ СИЛОЙ И ТЕРРОРОМ”[157]. Без надежной агентуры советские вооруженные операции не могли принести никаких результатов.
Для Советов положение дел должно было стать критическим, прежде чем ситуация начала исправляться. В письме от 25 апреля 1947 г. Министр Внутренних Дел СССР Круглов подверг резкой критике своего коллегу на Украине Строкача (в то время занимавшего пост Министра Внутренних Дел УССР) за резко возросшее число зарегистрированных случаев уголовного бандитизма и вылазок повстанцев. В первом квартале 1947 г. соответствующие статистические показатели по всей Украине выросли более чем на 100 % по сравнению с данными за последний квартал 1946 г.! “Агентурная работа и усилия по ликвидации активно действующих банд слабые”, — констатировал Круглов[158]. К этому времени программа по радикальной перестройке тактики советской агентуры действовала уже почти год. К ее реализации приступили в основном по инициативе Строкача, наметившего ее общие принципы в совершенно секретном сообщении, датированном 20 июля 1946 г.
