Совесть. Происхождение нравственной интуиции - [69]

и этим. А знание нравственных норм требует гораздо, гора-а-а-аздо большего.

В этой философской догме плохо то, что она ошибочна. В корне ошибочна. Она строилась на неведении относительно того, насколько тонкая, умная и мощная система научения с подкреплением у млекопитающих, особенно учитывая ее связь с корой и гиппокампом. Отличительная особенность человеческого мозга — огромное количество нейронов, 86 млрд. У макаки их насчитывается около 6,5 млрд[242]. Как взаимодействуют эти 86 млрд, позволяя нам разговаривать и производить сложные математические вычисления, сочинять симфонии и созывать парламент, мы не знаем. Тем не менее, судя по всему, именно за счет этой существенной разницы в количестве нейронов человеческий мозг слегка отличается от мозга других приматов.

Резонно предположить, что с увеличением числа нейронов повышаются и поведенческие способности, причем в геометрической прогрессии, а не линейно[243]. Объясняется это тем, что любой нейрон образует около 10 000 связей с другими нейронами. Таким образом, десятикратная разница в числе нейронов означает повышение сложности всей системы в 10¹⁰ раз, по самым приблизительным подсчетам. Так что никакой уникальной тайной структуры, ведающей созданием сложных общественных институтов, произведений искусства или нравственных принципов, в человеческом мозге нет. Просто в нем больше нейронов.

У всех видов млекопитающих в генах заложены строительство нейронных сетей и выработка набора нейроспецифичных веществ, гарантирующего естественное включение в социальную жизнь каждой особи заботы о тех, с кем мы связаны эмоционально[244]. И тем не менее социальность у человека отличается от социальности у шимпанзе, а у тех — от социальности бонобо или степных полевок. Однако базовые принципы, в том числе то, что я называю платформой для нравственности, и мощная способность системы вознаграждения обеспечивать усвоение культурных норм у высокосоциальных млекопитающих, судя по всему, во многом общие.

Одна из прелестей биологической эволюции — изменчивость не только между видами, но и внутри вида. У высокосоциальных млекопитающих неотвратимая вариативность означает, что у представителей одной и той же группы разные темпераменты, ценности, предпочтения, образ жизни. Люди неизбежно конкурируют между собой и так же неизбежно раздражают друг друга своей несхожестью. После шумных стычек обычно все встает на свои места, и при наличии здравого смысла даже значительные разногласия разрешаются. Помимо прочего, разнообразие среди людей способствует нестандартным решениям и творческому подходу, и в результате есть возможность почерпнуть у других интересные и полезные приемы решения задач в самых разных областях, будь то выращивание картофеля, выпас овец или гарантия соблюдения контракта на будущие товары. А еще биологическое разнообразие предполагает, что при взаимодействии между группами гораздо эффективнее бывает проявить гибкость и социальную мудрость, чем отстаивать излюбленный нравственный принцип, а потом предаваться праведному гневу, когда результат не оправдает ожидания.

Среди римских правителей державной мудростью и житейским благоразумием отличался великий император Марк Аврелий (161–180). Ему последнее слово в этой главе:

Живи как подобает. Если боги есть и они справедливы, они не посмотрят, был ли ты им предан, а встретят тебя по тем добродетелям, которыми ты руководствовался. Если боги есть, но несправедливы, то и почитать их не стоит. Если же богов нет, ты уйдешь в небытие, однако жизнь свою проживешь достойно и оставишь по себе хорошую память в сердцах близких[245].

Глава 8. Практическая сторона

Порядочность — самая практичная политика.

Теодор Рузвельт

До сих пор мы обсуждали совесть главным образом в ключе социальных взаимоотношений, когда забота и беспокойство направлены на окружающих. Делать акцент на эти взаимоотношения вполне резонно, поскольку именно в них совесть нередко побуждает нас поступиться собственными интересами ради других. Если оглянуться в прошлое, мы увидим, что философов и богословов роль совести тоже интересовала в основном применительно к взаимодействию человека с другими — иногда с теми, кого он почитает в качестве богов[246]. Однако нередко нам случается задуматься и о другой ипостаси совести — напоминании о нашем долге перед самими собой. Голос совести звучит и тогда, когда последствия наших действий важны прежде всего для нас самих.

Умеренность в еде и питье или воспитание в себе таких качеств, как терпение и благоразумие, — вот к чему, среди прочего, призывает нас совесть. Если мы, решив заняться спортом, начнем филонить и пропускать тренировки, совесть не замедлит нас упрекнуть. На самом деле даже просто взятое на себя обязательство — вроде умеренности в еде — может косвенно затрагивать и окружающих. Так, от злоупотребления спиртным зачастую страдает не только сам пьяница, но и его родные и близкие. Тем не менее здесь мы сосредоточимся прежде всего на собственном благополучии и самореализации.

Сократ, который, как известно, обращался к социальным вопросам, не уставал раз за разом повторять простой на первый взгляд совет: «Познай самого себя». Нет, он не призывал к эгоцентризму и себялюбию. Он, скорее, предостерегал от самообмана, к которому мы склонны даже перед лицом неоспоримых фактов. Сократ знал: когда мы недостаточно честны перед собой или охотно принимаем желаемое за действительное, нами легко манипулировать. Неготовность признать собственные ошибки может привести к катастрофе. Философ, живший во времена опустошительных кровопролитных войн и политических потрясений, остро осознавал, какое разложение ждет общество, когда граждане позволяют властям себя дурачить.