Совесть - поиск истины - [58]

126

П. Д. Успенский

коротко отвечал на них и продолжал работать. Но в глубине души и ему тоже очень хотелось бросить все, ехать в Калифорнию к Мадж и попробовать совсем другую жизнь среди природы, в борьбе с природой. Он рисовал себе гору, покрытую сосновым лесом. На уступе горы простой бревенчатый дом и Мадж на крыльце, махающую ему рукой. Ему вспоминались романы Брст Гарта, и хотя он знал, что современная Калифорния уже совсем другая страна, он все-таки мечтал о жизни пионеров в полудиком лесу. Но больше всего он мечтал о Мадж. Чудак пять лет все еще был влюблен в нее. Вблизи это как-то все затуманилось ссорами, несогласиями, взаимным непониманием. Но на расстоянии Мадж опять засияла для него всеми цветами радуги, и Хыог опять искренно начал верить, что нет женщины красивее, очаровательнее, соблазнительнее и умнее Мадж. Правда, она во многом не соглашалась с ним, но это только потому, что ее душа стремилась к правде, свободе, и красоте. Он стремился к тому же, только более длинным и трудным пугем, а она своей внутренней мудростью женщины находила то, что искала, в солнце, в природе, в мечте о детях. И это было верно и необыкновенно хорошо. Но Хыог не даром был американец, и он не переставал думать, что если бы ко всему этому прибавить миллион долларов, то было бы еще лучше. И если бы его мечты осуществились, тогда и Мадж согласилась бы с ним, признала бы, что

стоило работать и стоило терять все эти годы.

Так прошел месяц, другой, третий, полгода. И, наконец, наступил день, когда работа Хьюга вчерне была кончена. В результате всего этого труда, мыслей, расчетов, внутреннего горения, упорства, напряжения воли, бессонных ночей и мечтаний на свет родилось довольно нелепое на вид маленькое существо. Это был автоматический пистолет; по внешности он был больше похож на молоток, или на гаечный ключ, чем на револьвер. Но в нем было много несомненно новых черт, обещавших ему большое будущее. Я сразу почувствовал это. Но меня интересовало только, перепадет ли здесь что-нибудь на долю Хьюга. Очень часто именно изобретатели ничего не получают от своих изобретений. Пистолет был плоский и тяжелый. Семь патронов сидели у него не в барабане, а в ручке. Толчок от выстрела передвигал назад верхнюю часть пистолета, при этом выбрасывалась в бок стреляная гильза и в ствол вставлялся новый патрон, подаваемый снизу пружиной. Все это было очень остроумно и практично. Скорость стрельбы во много раз превосходила все, что до того времени было известно, а благодаря тому, что не было прорыва газов между барабаном и стволом, получался чуть не втрое более сильный бой, чем у револьвера того же калибра. Ну, да что я это тебе рассказываю. Ты сам это прекрасно знаешь. Надеюсь, ты теперь понял, что это было за существо, родившееся на свет в мастерской Хыога. Были и неудачи во время работы. Очень долго Хыог бился с экстрактором, который должен был

127

Совесть: поиск истины

выбрасывать стреляные гильзы. Потом его очень смущал предохранитель. Это и осталось слабым местом родившегося в мастерской ребенка. Он часто начинал разговаривать, когда его об этом еще не просили. Вообще для Хьюга было много тревог и сомнении. Раз, когда он уже считал себя близким к цели, он увидал ошибку в расчетах и ему[7] пришлось всю работу начать сначала. Другой раз очень много времени и труда пропало из-за ошибки в чертеже.

Когда я понял, что за ребенок должен родиться, я начал очень сочувственно относиться к работе Хыога. Но помочь ему я, как я уже тебе говорил, ничем не мог, потому что ни в мыслях, ни в чувствах у него не было решительно ничего интересного для меня, т. е. хотя бы сколько-нибудь преступного. Ты понимаешь, круг моей деятельности ограничен определенными эмоциями. Я не могу из них выйти, точно так же, как рыба не может летать по воздуху, и птица не может плавать под водой. Некоторые из моих коллег пробовали изображать летающих рыб и ныряющих птиц. Но из этого никогда ничего не выходило. Мы -- существа определенной стихии. И Хыог был совершенно чужд этой стихии. Ну, как доска может быть чужда поэзии. Я уже говорил тебе, что у него не было ни малейшей фантазии в том смысле, как я это понимаю. И откровенно говоря, мне часто делалось даже прямо не по себе от всех его прекрасных мечтаний о Мадж, о любви, о свободе, о счастье и благополучии, которое Хьюг будет рассыпать вокруг себя, когда будет миллионером. Все это было ужасно пресно и тошно. Мадж стала часто писать. Она очень хорошо чувствовала себя в Калифорнии, решила изучить цветочное хозяйство и работала на цветочной ферме мужа своей тетки. "Даю тебе отпуск на год, Хыог, писала она. -- Через год, с изобретениями, или без изобретений, ты должен быть здесь, мы снимем кусок земли и будем разводить цветы". И Хьюг вздыхал над этими письмами, клал их в письменный стол и шел к своему станку. Ты не можешь себе представить, до чего иногда бываете смешны вы, люди.

Ну вот, наконец, ребенок родился, и был, как я уже говорил тебе, довольно нескладным и неуклюжим существом, но с очень большими скрытыми достоинствами и с большим будущим. Я это чувствовал. Кажется, это было ровно через полгода, после того, как Хьюг в одно туманное утро уехал к морскому берегу. Он ехал опять туда же и по той же дороге. Но теперь он был совершенно в другом настроении. В кармане у него лежал тяжелый металлический предмет. Хыог дотрагивался рукой до кармана и ощущал уже упоение победы. Он вез с собой мишень, попутно построенный им небольшой пристрелочный станок с треножником и две толстые дубовые квадратные доски. Вся эта ноша радовала его. Он не сомневался в результатах. И толпа утренних пассажиров, спешивших на службу, вызывала в нем теперь жалость, смешанную с презрением. Прежде он боялся этой толпы,