Совесть негодяев - [20]

— Трастовая компания «Делос» была зарегистрирована согласно существующим нормам российского законодательства. «Гамма-банк» был одним из учредителей этой компании, но и только. У вас нет никаких оснований обвинять моего клиента в преднамеренном сговоре с убитым банкиром. По уставу банка, руководство имеет право распоряжаться получаемыми средствами по своему усмотрению, с целью получения еще больших доходов для своих акционеров, — на одном дыхании выпалил Лифшиц.

— Не спорю, — кивнул Пахомов, — но я спрашиваю, а не утверждаю. Меня удивляет ваша столь неоднозначная реакция, Абрам Израильевич. Я пока ничего не утверждаю.

Лифшиц, поняв, что несколько поторопился, прикусил губу. Никитин, не разобравшийся в их разговоре, подавленно молчал.

— Вы будете отвечать на мой вопрос? — спросил Пахомов.

— Я не понимаю, о чем вы спрашиваете, — угрюмо выдавил Никитин.

— О льготном кредите вашему банку, — терпеливо напомнил следователь.

— Они получили его в соответствии с существующим финансовым законодательством, — сразу пришел на помощь своему клиенту Лифшиц.

— Вы дадите возможность ответить самому Михаилу Никифоровичу? — попросил Пахомов.

— Да, конечно, — обернулся к Никитину его адвокат.

— Мы получили его по закону, — выдавил Никитин.

— Это я понимаю, — кивнул Пахомов, — но почему почти сразу вся сумма была передана в «Делос»?

— Такое решение приняло правление банка, — ответил несколько осмелевший Никитин.

— А вы лично считаете это решение правильным? — вдруг вмешался в разговор Комаров.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — снова несколько смутился Никитин, — решение принимало правление.

— Вы ведь были заместителем покойного Лазарева, — Пахомов уже не обращал внимания даже на круглые от бешенства глаза Лифшица.

— Был, а при чем тут Лазарев?

— Вам не кажется странным, что оба банка были соучредителями компании «Делос»? И оба руководителя этих банков теперь покойники. Вы не усматриваете никакой опасности?

— Это угроза? — сразу спросил Лифшиц. — Вы угрожаете господину Никитину?

— Я просто напоминаю об этом.

Никитин молчал. Дорогой английский костюм сидел на нем как-то мешковато, хотя подбирался английским дизайнером в области мужской моды. Но есть люди, на которых только одна одежда смотрится органично — арестантская роба. Конечно, есть и обратные примеры, когда элегантный костюм сидит, словно человек в нем родился. Но Никитин явно не принадлежал ко второй категории лиц. В этом человеке было нечто лагерное, словно вечное тавро, заклеймившее его судьбу.

— Компанию «Делос» возглавляет некто Анисов. Сколько мы его ни искали, так и не смогли найти, — продолжал Пахомов, — может, вы нам поможете отыскать этого господина?

— Я его не знаю, — пожал плечами Никитин, — не обратив внимания на предостерегающие жесты Лифшица.

— В таком случае, как вы доверили ему такую крупную сумму денег? — быстро спросил Пахомов. — Или вы всегда отдаете незнакомым людям такие кредиты?

— Я не обязан знать всех клиентов банка, — огрызнулся Никитин, — я президент банка, а не бухгалтер. И вы мне дело не шейте.

Английский костюм не помог. Нутро уголовника дало о себе знать.

— Конечно, — Пахомов достал официальный бланк из ящика стола, — вынужден огорчить вас, Михаил Никифорович. Пока следствие по делу о смерти банкира Караухина не закончится, прошу вас не покидать пределов Москвы.

— Вы в чем-то обвиняете господина Никитина? — спросил Лифшиц.

— Конечно, нет. Просто он очень важный свидетель и он может понадобиться нам, когда мы наконец найдем господина Анисова. Вы видите, я даже не беру официальную подписку о невыезде. Просто я прошу господина Никитина не покидать пределов города. И, если можно, распишитесь, пожалуйста, здесь.

Никитин взглянул на адвоката. Тот протянул руку и, надев очки, внимательно прочитал протокол. Кивнул головой. И Никитин, достав из внутреннего кармана ручку, размашисто расписался. После чего вышел, даже не попрощавшись. Лифшиц вежливо улыбнулся, как бы извиняясь за своего клиента, попрощался с обоими следователями и вышел следом.

— Сукин сын, — зло сказал Комаров, — это «новый русский». Давил бы таких мерзавцев.

— Это еще не самый неприятный, бывают и хуже, — вздохнул Пахомов, — его предшественник Лазарев вообще был законченным негодяем.

— Это которого убили в здании Государственной Думы?

— Он самый. Нехорошо говорить о покойниках, но такой был мерзавец, что печати негде было ставить. По нашим сведениям, он тогда начал войну с закавказскими группировками. Может, помнишь, в Москве все время стреляли. Правда, и Лазарев довольно сильно пощипал кавказцев, особенно грузин. Но в конце его пристрелили, и на этом война закончилась. Теперь придется идти к заместителю прокурора республики, просить у него разрешение на запрос в канцелярию премьера. Нужно узнать, было ли такое письмо в действительности и куда оно подевалось. Хорошо, что у нас есть копия, но это пока не доказательство. Может, они написали, а не отправили. Нужно обязательно найти это письмо.

— Тебе не позавидуешь, — вздохнул Комаров, — влез в такое дерьмо.

— Теперь мы уже вместе в этом дерьме, — напомнил Пахомов. Он подошел к окну: — Иди сюда, посмотри на это «факельное шествие».