Совещание - [16]
Фоссер. Шёнбрунн.
Готье-Монвель. После всего, что он наговорил про нас по радио, мы еще делаем ему подарок!
Шариу. "...издательство "Шёнбрунн", — один голос". А теперь, прошу, ваши автографы! (Пускает по кругу протокол, который все по очереди подписывают.)
Клодина Ле Галлек (oнa открыла окно). Удивительно, что присуждение литературной премии собирает столько зевак... По улице не проехать... (Закрывает окно.) Господин генеральный секретарь, а почему именно вы каждый раз сообщаете журналистам радостную весть? Не хотите ли передать эту обязанность мне? По такому случаю я надела бы один из моих новых пуловеров. А кстати, где мои пакеты, кто их спрятал? Кто их спрятал?
Шариу. Они там, за креслом.
Клодина Ле Галлек. Ну слава богу. А я уж испугалась.
Шариу. Я с удовольствием передам вам эту обязанность... в следующем году. Поскольку это будет год женщин.
Фоссер. Год женщин? Почему?
Готье-Монвель. Потому что Александр все время только о них и думает, у него каждый год — это год женщин. Верно, Александр?
Шариу. Но...
Клодина Ле Галлек. Александр хочет сказать, что...
Готье-Монвель (перебивая). ...что если через минуту он не выйдет к журналистам, мы не попадем ни в теле-, ни в радионовости!
Шариу (глядя на часы). Ай-ай-ай! (Бежит к двери, но тут же возвращается.) Протокол забыл! (Хватает протокол и убегает.)
Готье-Монвель. Микаэль, могу я вас попросить включить телевизор?
Микаэль придвигает телевизор к столу, экраном к зрителям.
Клодина Ле Галлек (Готье-Монвелю). Еще по бокальчику?
Фоссер (включая телевизор). Тихо! Говорят о нас.
На экране появляются ведущий теленовостей, затем Шариу.
Ведущий. Добрый день, дамы и господа! Мы ведем прямой репортаж из ресторана "Серебряный корабль" на улице Даниэль-Казанова в Париже. Еще секунда — и все мы узнаем, кто стал лауреатом Констановской премии тысяча девятьсот девяносто... года. Я вижу генерального секретаря жюри Александра Шариу, который с трудом пробирается через толпу фотографов и телеоператоров...
Шариу. Дамы и господа, прошу тишины!
Клодина Ле Галлек. Он стоит слишком далеко от микрофона.
Шариу. Я прошу тишины... (Достает из кармана протокол и читает.) По итогам четвертого тура голосования Констановская премия тысяча девятьсот девяносто... года...
Клодина Ле Галлек. Ему бы на телевидении работать!
Шариу. ... присуждается роману Франсуа Рекуврера "Трудные роды", издательство "Вожла"...
Фоссер. Вы слышите свист в толпе?
Шариу. ... получившему шесть голосов. За роман Жан-Марка Гольдстена "Что с лица, то и с изнанки"...
Фоссер. Да мы уже наизусть знаем это коммюнике!
Шариу. ... издательство "Гранадос", было подано два голоса, за роман Николь Монтень "Праздник у Капулетти", издательство "Пресс дю Шеналь", — один голос, за роман Фредерика Бовэ "Зима в Гватемале"...
Готье-Монвель. Все-таки ее отметили, вашу "Гватемалу"!
Шариу. ...издательство "Шёнбрунн", — один голос. (Далее делает вид, что читает.) В первом туре один голос был подан за роман Аделаиды Левассер "Синие манго", издательство "Фалон". Дамы и господа, я благодарю вас.
Шариу отказывается отвечать на вопросы журналистов и исчезает в глубине вестибюля. Репортаж заканчивается. Фоссер выключает телевизор.
Готье-Монвель (потянувшись). Что-то мне есть захотелось!
Клодина Ле Галлек. Мне тоже!
Фоссер. А Рекуврер?
Готье-Монвель. Он присоединится к нам за десертом, если вырвется от журналистов.
Клодина Ле Галлек. Говорят, он красивый.
Готье-Монвель. Ну, такой сумрачный красавец, слегка похож на сутенера... Не в вашем вкусе.
Клодина Ле Галлек. Вы глубоко ошибаетесь! Вы меня плохо знаете! Я верю в переселение душ, и мне кажется, что в будущей жизни я стану дорогой шлюхой в каком-нибудь амстердамском или гамбургском борделе...
Готье-Монвель хочет ответить, но в этот момент входит Шариу.
Шариу. Ну что, сумел я их уделать? Как вы меня находите?
Клодина Ле Галлек. Вы потрясающий, роскошный, неотразимый! Нелегко мне придется в будущем году, если я займу ваше место!
Фоссер. Когда вы сделали выбор в пользу литературы, мир потерял великого артиста!
Готье-Монвель. Пожалуй, могло бы быть еще эффектнее... Небольшая пауза после "Констановская премия присуждается..." добавила бы напряжения.
Фоссер. Вы слышали свистки и негодующие крики, которыми встретили ваше решение?
Шариу. Нет, не слышал.
Готье-Монвель. Так бывает каждый год. Это традиция.
Фоссер. Если бы премию получила "Зима в Гватемале", свистков бы не было.
Готье-Монвель. И читателей тоже.
Клодина Ле Галлек. Ну вот мы опять, опять, опять начинаем ссориться! (Фоссеру.) Страшно вспомнить, как вы собирались расстаться с нами! Вы ведь не сделали бы этого, правда? Не покинули бы нас? Вы ведь любите нас, Микаэль? Скажите, что вы нас любите!
Фоссер. Люблю, люблю, люблю. Вы довольны?
Звонит телефон.
Готье-Монвель (Шариу). Возьми трубку! Это Аделаида хочет поблагодарить тебя за "Синие манго". Есть поговорка: если жабу долго щекотать, у нее начнется крапивница.
Александр подходит к телефону.
Шариу. Нет, я не могу сейчас беспокоить председателя. Он очень занят. (Готье-Монвелю, прикрыв ладонью трубку.) Правда ведь, ты очень занят?.. Как бы это ни было важно, я не могу его беспокоить... А кто говорит? Ах да, да... Я Александр Шариу, генеральный секретарь жюри Констановской премии... Да... да... Да... да... Я передам господину председателю... Вы правильно сделали, что... Нет-нет, вы правильно сделали. Ну конечно, само cобой... (