Совершенное сияние недвижимости - [57]

Тогда вы будете в состоянии обсуждать, сверять, подвергать сомнению или отвергать различные способы передачи Учения — в том случае, если у «вас» всё ещё сохранится интерес к подобной деятельности. Но до тех пор попытка разжижения Учения с целью сделать его более удобоваримым для сновидческих персонажей, более совместимым с тем, во что сновидческие персонажи уже верят и нежно лелеют, — глупая трата времени.

Внутри сновидения общепринятая мудрость такова, что вы должны понять что-то прежде, чем принять. Но это приведёт в лучшем случае только к интеллектуальному пониманию и интеллектуальному приятию. Персонажи, пребывающие во сне, во всех смыслах не в силах понять и оценить пробуждение или судить о нём с позиций этого самого сна. По природе своей пробуждение ставит всё сновидение с ног на голову. Здесь ничего не приложимо. Скорее, Постижение нужно принять прежде, чем понять его. Сначала должно случиться пробуждение, чтобы можно было оценить и действительно понять его.

Потому это и называется «самоотдаванием».

А полное, абсолютное самоотдавание и полное, окончательное Понимание суть одно и то же.

29 СЛИШКОМ МНОГО СЛОВ

Я есть

Свет внутри Света.

Если ты узрел его,

Будь осторожен.

Никому не говори о том, что увидел.

Руми

Единственный коан, имеющий значение, — это ты.

Иккю

Кажется досадным, что требуется столько слов. Несметная масса слов, с незапамятных времён. Такое количество многословия и хождения по кругу разговоров о том, Что Есть. Конечно, так и должно быть. «Дао, о котором можно говорить, не есть Дао», — так замечательно начал Лао-Цзы, что, однако, не помешало ему написать вдогонку целый трактат «Дао Дэ Цзин». Где-то в седьмом столетии Сэнцзан проявил большую лаконичность в своей работе «Син Син Мин». Там — всё, всего лишь на восьми небольших страницах — вся суть вопроса. «Сутра Сердца» свела его к двум страницам, однако вызвала к жизни бесчисленное количество трактатов, ей посвящённых. Рамана Махарши и Нисаргадатта Махарадж не написали много, зато другие записали за ними целые тома. Вэй У Вэй, этот эксцентричный ирландец, очень достойно довёл тему до ума, разобрав её — в скольких? — шести? восьми книгах? А у Рамеша их сколько? Что-то около двадцати книг на настоящий момент, и это не предел.

Но, понимаете, в том есть своя необходимость. Это невозможно выразить словами, поэтому нужно говорить вокруг этого. Да, существует. Нет, невыразимо. Как сокрушался Вэй У Вэй, даже лучшие тексты подобны пальбе по луне: вам никогда не удастся попасть по ней. То, что лежит за пределами сна, лежит за пределами сна и не может быть выражено сновидческими понятиями, но кроме них у нас ничего нет. В языке двумерного Плоского мира, где существует только длина и ширина, нет слов для высоты и глубины. А без слов нет соответствующих понятий. Нет понятий, нет опыта, потому как такового «не существует». Это всегда находится прямо здесь перед каждым, но никто не видит. И как в таком случае показать им это? Если бы они могли видеть, просто взглянув, то давно бы уже увидели.

Обычно всё начинается так: ты показываешь на то, что видишь, и говоришь: «Вот. Видите?» И все тупо смотрят на тебя. Тогда начинаются слова. Параболы. Маленькие забавные истории. Уход в сторону. Предложения, идеи, начатые и незавершённые, предоставленные для продолжения слушающим. Если ты закончишь предложение, слушающий услышит, что оно закончено, и на этом всё закончится. Поэтому если оборвать фразу на полуслове, то, по крайней мере, останется чувство некой незавершённости, которое может вывести за пределы слов. Может. Или не может. Не имеет значения.

В конечном счёте, по-видимому, чудовищный нигилизм Юджи Кришнамурти единственно способен уцелеть: для вас здесь ничего нет. У меня для вас ничего нет. У вас нет истинного «я», а ложное «я», которое вы считаете собой, не имеет никакого значения. Уходите. Продолжайте спать вашей счастливой сновидческой жизнью. В любом случае, зачем вам это нужно? Самоуничтожение никто никогда не выбирает. А тех немногих, кто приходит к нему, тащат туда, упирающихся и вопящих. Или хитростью заманивают в джунгли, а там одним движением разрывают, выдалбливают, выпотрашивают. Или пристают на автобусной остановке; взрывом обрывают якорные цепи, оставляя дрейфовать. Если вам охота, чтобы вас так волокли и обманывали, замечательно. Но это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к вам.

Тем временем, все эти слова, все эти книги продолжают появляться. Они точно так же не имеют никакого отношения ни ко мне, ни к вам. Невозможно не писать, невозможно не говорить, невозможно не читать и не слушать. В необъятной всеобщей структуре вращающихся галактик, рождающихся планет, умирающих цивилизаций и извергаемых слов ничто не оказывается не на своём месте или потраченным впустую. И потому книги пишутся и разговоры ведутся, приводя к так называемым результатам, ради которых всё это и затевалось. Но в разворачивании бесконечных форм выражения того, Что Есть, кому дано знать или судить о результате? Может частица пыли в пучине вращающейся галактики знать, почему идёт вращение?