Совершенно не обязательные смерти - [36]

– Моя подруга Клодин. Я так скучаю по ней.

Она прикасается к экрану и оставляет на нем крохотный переливчатый отпечаток. Интересно, под подругой Уна имела в виду девушку или нет?

О таких вещах вслух не спрашивают. Не стоит заострять внимание. И вешать ярлыки. Нечего раздувать из мухи слона. Это ведь действительно не так уж важно. В нашей школе в Корке были ребята из ЛГБТ. Асексуалов, насколько я знаю, не было. Хотя порой у меня возникали сомнения на свой счет. Когда я целовалась с парнями, то ничего особенного не чувствовала. Так что не знаю.

Я снова смотрю на фото Клодин, и желудок завязывается в узел.

– Она очень красивая, – говорю я.

– Точно, – улыбается Уна, а потом вздыхает очень мило и как-то по-французски.

Я гляжу на нее, а она отворачивается к окну. Кажется, Уне нравятся девушки. На меня накатывает волна облегчения, страха и чего-то еще. Клодин выглядит как дура.

Лон стоит, привалившись к стенке автобусной остановки, читает «В дороге» Керуака в мягкой обложке и одновременно крутит в пальцах сигарету. Видимо, для большего эффекта. У его ног два стаканчика кофе на вынос – взял для Кэтлин, чтобы помочь ей взбодриться после «тяжелой ночи». Она считает, что это мило. Я топаю на школьный двор, сердито хмуря брови. Едва выйдя из автобуса, Кэтлин сразу прильнула к тощей груди Лона и уже вовсю с ним шушукается. Он зачитывает ей абзац из романа, а она одобрительно кивает, будто впервые слышит эти строки. На самом деле Кэтлин читала «В дороге» и обозвала книгу тягомотиной про придурков, которые катаются на машине и страдают ерундой.

Мы врем людям, которым хотим понравиться, чтобы они решили, будто у нас есть что-то общее. Тут уж ничего не поделать. Но я от этого не в восторге. И я точно не стала бы притворяться ради Лона. Было бы ради чего! Ну да, он симпатичный, если вас тянет к нескладным спортивным парням. Красавчик, который играет на гитаре и не упускает случая об этом поговорить. Он не лишен определенного шарма. Этакого налета дерзости и отчаяния. Меня от него тошнит.

С другой стороны, я предпочту, чтобы Кэтлин была счастлива, а не маялась от одиночества. Рядом с Лоном она сияет, как беременная или невеста. Просто светится. Он кладет руку ей на талию, помогая выйти из автобуса, словно она принцесса или ребенок. Я стараюсь радоваться за сестру. Она любит, когда ее обожают. Мне это чувство незнакомо.

Без пяти девять Кэтлин все еще торчит на автобусной остановке. Я выбегаю из школы, чтобы притащить ее в класс. Я не горю желанием выступать в роли полиции нравов, но не хочу, чтобы у сестры были проблемы. Слишком мало времени мы провели в Баллифране.

– Ты в порядке, Мэд? – спрашивает она.

Я киваю:

– Просто устала. Пойдем.

– Да, ночка выдалась та еще, – говорит Кэтлин, не обращая внимания на мои сигналы бровями.

Лон протягивает руку и ерошит мне волосы:

– Выше нос, Мэдлин. Ничего страшного не случилось.

– Это ты про растерзанную лису или про бессонную ночь?

Лон мрачнеет, но секунду спустя снова улыбается. Как злодей в компьютерной игре, который никак не желает умирать.

– Добро пожаловать в деревню, девочки. Здесь живут по законам джунглей.

Кэтлин смеется, а я молча сверлю Лона взглядом.

Он снова улыбается:

– Мэдлин, тебе нужно научиться понимать шутки. Это же забавно.

В самом деле? Мне почему-то совсем не весело, но я заставляю губы изогнуться в подобии улыбки. Уна подходит и берет меня под руку. Волосы у нее до сих пор мокрые после утреннего заплыва. В прядях запутались капли воды, крохотные и совершенные, словно дождинки на паутине, сверкающей в льдистом свете зимнего солнца.

Интересно, как она ухаживает за волосами?

– Водитель сегодня что-то разошелся. Я боялась, что автобус развалится, – говорю я.

– Но мы выжили, и это главное. – Я чувствую тепло руки Уны даже сквозь пальто и свитер. – Не волнуйся, Мэдлин.

Она произносит мое имя, словно название печенья – «Ма-де-лен». На ее губах оно обретает непривычную мягкость.

– Как сегодня поплавала? – спрашиваю я.

Уна смотрит на меня снизу вверх и отвечает:

– Замечательно.

Сердце пропускает удар.

Для Уны плавать – все равно что дышать. Это не просто занятия спортом. Она не может без воды. Вечно садится в автобус с мокрой головой, но никогда не простужается.

«Некоторые люди – магниты на дверце холодильника, а некоторые – еда внутри».

Что это вообще значит? Бессмыслица какая-то.

Мы догоняем остальных. На лице Уны – чуть кривоватая, похожая на месяц улыбка, до того широкая, что кажется, уголки губ сейчас треснут от радости, которая ее переполняет. Эту улыбку сложно назвать привлекательной, но я не могу от нее оторваться. Меня мучает подозрение, что Уне со мной скучно и потому она так спешит в класс. Судорожно пытаюсь придумать интересную тему для разговора. Можно рассказать про лису, но, если честно, не хочется. Это жутко и противно, а я не хочу стать для Уны девушкой, которая находит трупы в лесу. Или водит знакомство с потенциальной ведьмой. Ночью в это было легко поверить, но сейчас, когда светит солнце, реальность снова обрела надежность и прочность. Пожалуй, стоит поболтать с Маму. Собрать информацию, проанализировать данные.